Соответственно общей специфике языка и мышления связь между ними может рассматриваться в различных аспектах. Можно стремиться выяснить взаимодействие языка и мышления в системе уже сложившегося языка, в которой закреплены результаты познавательной деятельности человека в виде неких стабильных компонентов, системы языковых значений. Назовем условно такой подход гносеологическим. Можно ставить задачу выявления закономерностей взаимодействия языка и мышления в процессе речевой деятельности индивидов, уже владеющих данным языком. Это психологический подход.
Этим двум аспектам, общим для которых является то, что они исходят из ситуации уже сложившихся языков, как неких статических объектов, можно противопоставить рассмотрение взаимосвязи языка и мышления в процессе их становления. Основным здесь является аспект филогенеза.
Совершенно особым аспектом представляется изучение взаимосвязи языка и мышления в процессе их развития у ребенка. Ведь в этом случае речь идет об усвоении уже существующей статической системы языка и мышления через речемыслительную деятельность при помощи взрослых, уже владеющих данными системами, и путем подражания.
И наконец, особые закономерности взаимосвязи языка и мышления существуют, по-видимому, при изучении второго (иностранного) языка. Они связаны с перекодированием мыслительной схемы, усвоенной вместе с родным языком. В этом и заключается сложность проблемы билингвизма (и даже полилингвизма).
Очевидно, что намеченные аспекты не могут быть представлены в чистом виде, ибо все формы связи языка и мышления тесно переплетаются. Психологический аспект не может целиком исключить гносеологический, поскольку в речевой деятельности реализуется система языка: из первоначального мыслительного продукта, закрепленного в системе языковых значений, продуцируются все новые речемыслительные продукты индивидуального мышления. С другой стороны, гносеологический аспект не может совсем изолироваться от психологического, поскольку употребление «данностей» языка всегда в какой-то мере воздействует на них, модифицируя их.
Далее, статический подход связан с генетическим, поскольку система языковых значений постоянно развивается и пополняется. Поэтому закономерности генетической связи языка и мышления могут быть вскрыты в становлении новых языковых явлений, новых понятий. Особую ценность для всех аспектов имеет изучение развития речи и мышления у ребенка, поскольку онтогенез в какой-то мере повторяет наиболее общие закономерности филогенеза. Аспект усвоения второго языка может также наряду со специфическими явлениями билингвизма, выявить более общие закономерности, например, закономерности, связанные с семантическими различиями между языками.
И все же вычленение рассмотренных аспектов проблемы, хотя бы относительное и схематичное, в противовес суммарно-неопределенному обсуждению ее, представляется совершенно необходимым, как необходим расчлененный подход к любому объекту при его аналитическом рассмотрении. Осознание возможности различных подходов способствует преодолению категорически альтернативной постановки вопроса о том, что должна изучить лингвистика и в каком смысле следует исследовать связь языка и мышления.
Особо важным нам представляется разграничение гносеологического и психологического аспектов. Изучая взаимосвязь языка и мышления с разных сторон, эти аспекты, очевидно, должны различаться и исходным материалом и методами выявления искомой связи.
При психологическом подходе исходным является сама речемыслительная деятельность, которая может быть не только наблюдаема в ее естественных проявлениях, но и искусственно воспроизводима, что делает возможным и необходимым широкое использование эксперимента. О плодотворности эксперимента свидетельствуют успехи, достигнутые в изучении психики, в частности, мышления и его взаимодействия с языком (работы Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Н. А. Бернштейна и др.).
Гносеологический же аспект должен ограничиваться главным образом методом логического анализа. При этом исходным материалом должны по необходимости служить языковые образования, в которых зафиксированы наиболее общие результаты мышления в виде значений. Самый же механизм взаимодействия в процессе первичного фиксирования в языке отражательного содержания (возникновение языковых моделей) наблюдению не доступен и может быть реконструирован только мысленно. Именно поэтому здесь открывается широкое поле для различных вариантов интерпретации этого процесса, философских обобщений и домыслов, которые не могут быть проверены никакими строгими методами.
Конечно, и при психологическом подходе исходным являются речевые формы, из которых только и может быть выведено мыслительное содержание и установлена особенность его связи с речью. (Язык и в этом случае остается непосредственной действительностью мысли).
Однако в этом плане все шире открываются новые возможности изучения мыслительного процесса с помощью использования физиологических и кибернетических методов исследования функций мозга, позволяющих — пусть пока еще и очень несовершенно — выявлять не только собственно мыслительные механизмы чувственного познания (например, механизмы восприятия; см. работы А. Н. Леонтьева), но и изучать некоторые высшие формы мышления более непосредственно, а не только через его проявление в формах речевой деятельности.
Важность этих перспектив трудно переоценить, если принять во внимание, что существующие взгляды на отношение языка и мышления основываются, главным образом, на представлениях о мышлении, выведенных из языка.
Можно предположить, что именно эта односторонность информации о мышлении в значительной степени является причиной тенденций к отождествлению мышления и языка, механистического понимания связи межу ними и навязывания мышлению закономерностей языка.
Но пока возможности более непосредственного изучения мышления очень ограничены даже в психологическом плане. В гносеологическом же плане языковые образования остаются почти единственным источником для заключений о мышлении.
«Если бы наука имела в своем распоряжении какую-нибудь другую систему знаков, кроме языка, стремящуюся обнаружить мысль, быть может, мы могли бы мечтать о достижении положительных результатов в анализе психологической природы коммуникации; но такой системы нет, так как язык жестов, употребляемый глухонемыми, так же как язык жестов некоторых первобытных по культуре племен, находится в сильнейшей зависимости от языка слов, является или прямо от него производным или в сильной степени от него зависимым.
Кроме того, всякая выработанная система отразила бы на себе этапы исторического развития, а они отдалили бы ее от ее основания — человеческой психики. В виду этого нам приходится ограничиваться анализом явлений самого языка и уже по ним делать те или иные заключения о некоторых психологических основаниях этих явлений».
Серебренников Б.А. Общее языкознание — М., 1970 г.
При обсуждении вопроса связи языка и мышления необходимо учитывать сложность, многост...
|
Мышление не может рассматриваться как нечто однородное, одноплановое. Оно включает ра...
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
Пожалуйста, если Вы нашли ошибку или опечатку на сайте, сообщите нам, и мы ее исправим. Давайте вместе сделаем сайт лучше и качественнее!
|