Важные события русской антропонимии в XI-XVII вв. – статья раздела Русская антропонимика, Ономастика, Русский язык. Правила и другая полезная информация онлайн

Текстология.ру

Русский язык

Ономастика

Русская антропонимика

Важные события русской антропонимии в XI-XVII вв.

Второй период русской антропонимии характеризовался расслоением в социальном плане. Уже летописцы подметили «княжеский» характер таких имен, как Святослав, Святополк, Вечеслав, Мстислав, Изяслав, Ярослав, Ростислав, Володимир (Володимер), Всеволод, а также Олег, Игорь, Борис, Глеб, Брячислав, Всеслав. В дальнейшем социальная дифференциация даст о себе знать в форме имен (Петр, Иван — для бояр и дворян, Петрушка, Ивашка — для простого народа), в форме отчеств (право называться с –вичем имели только привилегированные слои общества), в факте неодновременного появления и закрепления фамилий у представителей разных социальных слоев. «В России княжеские, а за ними боярские фамилии возникали с XIV до середины XVI в., помещичьи — формировались в XVI—XVII вв.; фамилии же горожан, за исключением именитого, купечества, еще не установились окончательно и в начале XVII в., даже фамилии духовенства созданы только в XVIII и первой половине XIX в., а подавляющее большинство крепостных крестьян и до середины XIX в. еще не имело фамилий».

Пожалуй, самым важным событием в антропонимии XI—XVII вв., касавшимся всех без исключения слоев общества, было постепенное вытеснение большой массы исконно славянских и русских имен и освоение (адаптация) в фонетическом, грамматическом и особенно в словообразовательном отношении небольшого числа канонических имен. Это событие имеет много аспектов. Один из них — функциональное различие между каноническими и неканоническими именами на каждой из стадий их взаимодействия. Особенно интересны их взаимоотношения на заключительном этапе, когда произошел переход функционирования (равноправного или дифференцированного) неканонических и канонических имен к утверждению единой системы канонических имен.

Вопрос о функциях некалендарных имен сложен. Его неправомерно сводить к проблеме «официальности — прозвищности», как это нередко делается. Нельзя согласиться, например, с итоговой формулировкой В. К. Чичагова: «Следовательно, все русские имена (за исключением, разумеется, тех, которые попали в святцы) имели в XV— XVII вв. значение прозвищ, а все греческие имена, за исключением тех случаев, когда они шли после греческих же имен, имели значение личных имен».

Исконная антропонимия любого народа включает в себя неоднородный в функционально-стилистическом отношении материал. В нем всегда есть нейтральный слой и слои «повышенный» и «сниженный». Нейтральный слой — это основная масса имен. «Повышенный» — это социально-престижные имена и формы именования. «Сниженный» — это разного рода «прозвищные» обозначения человека, воспринимаемые как менее почтительные. И такое расслоение, видимо, было всегда, только разной была его степень, а также форма выражения. Трудно представить себе древнего славянина, грека, римлянина с стилистически монотонными именами. О славянских именах-прозвищах мы не имеем сведений. Римские и греческие прозвища известны. Приведем некоторые из них (в переводе на русский язык): «Насмехающийся» — прозвище М. Красса, деда триумвира; «Рожденный в Азии» — прозвище Л. Корнелия Сципиона; «Флейтист» — Птолемей XI, отец Клеопатры (умер в 51 г. До н. э ); «Остроумный» — римский всадник П. Волумний; «Долгорукий»— Артаксеркс I; «Мясник» — император Опилив Макрин (прозван за кровожадность).

Славянские антропонимы как дохристианской, так и христианской поры (в частности, XI—XVII вв.) имели не одну функцию — быть только именем или только прозвищем. Даже в XV—XVII вв., когда их теснили насаждаемые церковью и государственной администрацией церковные имена, они могли выступать и в функции личного имени (например, Первушка, Одинец, Третьяк у крестьян Кирилло-Белозерского монастыря), и в функции прозвища, и в роли имени-характеристики, и в функции имени-уточнителя, и как наследственные именования с дальнейшим переходом в отчества и фамилии.

Доказательством равноправного функционирования некалендарных антропонимов с календарными служат редкие случаи их недифференцированного использования. Так, в новгородских писцовых книгах XV—XVI вв. вполне обычны записи вроде: «За Курбатом, да за Меншиком, да за Федором, да за Шерапом за Васильевыми детми Глотав деревни...; за Неклюдом, да за Жданом, да за Дмитрием, да за Савельем за Ондреевыми детми Пажинского, да за Остальцом за Федоровым, да за Третьяком, да за Первушкой деревни Пажина» и др. Некалендарные имена неодновременно исчезали в разных сословиях (социальная асинхронность) на разных территориях (пространственная асинхронность). Неодинаково шло их «выпадение» и в зависимости от их «индивидуальных» свойств: имена «прозвищной» семантики и стилистики оставляются раньше, имена нейтральные и «повышенные» (вроде Бажен, Ждан, Дружина, Воин, близкие к калькам с византийских имен: Богдан, Боголеп, Тихомир, Вера, Надежда, Любовь) сохраняются дольше, в ряде мест вплоть до XVIII столетия. Существовавший некогда общерусский, хотя и с большой свободой варьирования, фонд некалендарных личных имен (Нечай, Истома, Любим, Смирной, Меншик, Третьяк, Первуша, Первой, Путило, Пятой и др.) перестает быть общерусским: конкретный состав неканонических имен разных территорий, как правило, не совпадает, причем локальными бывают не 2—3 имени, а 20, 30 и даже 40. Например, только в десятне Московского уезда 1578—1586 гг. встретились имена: Армянин, Бездан, Волга, Гренка, Дербыш, Который, Курган, Мансур, Озорной, Петеля, Рувной, Северга, Стародуб, Стромило, Сулеш, Сурьянин, Туко, Башлык, Исуп, Ищук, Кляпник, Незван, Рюма, Сарый, Текал, Уриень; в десятне Нижнего Новгорода 1618 г.— Блуд, Копыря, Шигалеш, только в г. Кашине (1622) — Голочел; только в Боровске (1622) — Медведь и т. д.. Не совпадает и степень употребительности имен. В первом десятке наиболее употребительных некалендарных имен г. Воронежа в XVII в. находились: Бориско, Богдан, Любимко, Владимирко, Милован, Первушка, Третьяк, Ждан, Истома, Худяк, в г. Муроме их состав и частотность (ранг) иные: Богдан (Богдашко), Дружина (Дружинка), Милюта (Милютка), Потешко, Томилко, Посник (Посничко), Баженко, Безсонко, Первушка, Девятка.

Об угасании некалендарных имен и темпах этого процесса в XVII в. красноречиво говорят сведения по Воронежу: в 1629 г. эти имена составляли еще 14% всех используемых имен, а в 1696 г.— лишь около 5% (данные Н. К.Фролова).

Бондалетов В. Л. Русская ономастика – М., 1983 г.

Свидетельство об изучении темы

Если Вы изучили представленную тему, то можете получить Свидетельство, подтверждающее изучение теоретических материалов в рамках тематического курса «Русский язык: Ономастика» по теме «Важные события русской антропонимии в XI-XVII вв.».

Другие статьи по теме: