Первый исследователь различает «идеологическую оценку», «фразеологическую характеристику», «перспективу» (пространственно-временную позицию) и «субъективность/объективность описания» (точку зрения в плане психологии).
1. Под идеологической точкой зрения понимается видение предмета в свете определенного мировосприятия, которое передается разными способами, начиная от «постоянных эпитетов в фольклоре», продолжая речевой характеристикой персонажа, свидетельствующей о его «индивидуальной и социальной позиции», и заканчивая соотношением разных стилистических планов в авторской речи.
Так, анализ Ю. М. Лотманом стилистической структуры стихотворения А. К. Толстого «Сидит под балдахином...» показал, что авторская идеологическая оценка действительности выражена посредством демонстративного смешения «китаизмов» и «руссизмов».
2. Различие точек зрения «в плане фразеологии» проявляется в том, что автор «описывает разных героев различным языком или вообще использует в том или ином виде элементы чужой или замещенной речи при описании». Одним из самых наглядных случаев множественности фразеологических точек зрения ученый считает смену наименований одного и того же лица.
Очень яркий пример автора (заимствованный им из книги Е.Тарле «Наполеон») — смена наименований свергнутого императора в парижских газетах по мере его продвижения к Парижу в период «Ста дней»: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Людоед идет к Грассу», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло», «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».
В качестве нашего собственного примера зависимости именования персонажа от точки зрения приведем следующую фразу из «Капитанской дочки»: «Я смотрел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою. Марья Ивановна села в угол и стала шить». (Герой смотрит сначала как бы глазами Швабрина; для него самого Маша Миронова всегда только «Марья Ивановна».)
3. Точки зрения «в плане пространственно-временной характеристики», по Б. А. Успенскому, это «фиксированное» и «определяемое в пространственно-временных координатах» «место расказчика», которое «может совпадать с местом персонажа».
Например, в романе Гюго «Собор Парижской Богоматери » изображение может быть осуществлено с точки, расположенной максимально близко к событию (как в эпизоде свидания Эсмеральды с капитаном Фебом), но возможно также описание «Парижа с птичьего полета» (название одной из частей произведения), причем в обоих случаях пространственная точка зрения повествователя сочетается или совпадает с точкой зрения персонажа (Клода Фролло или Квазимодо).
Пример временной точки зрения мы видим в первой фразе рассказа Чехова «Студент»: «Погода вначале была хорошая, тихая» (слово «вначале» выдает восприятие героя, отсчитывающего ход времени по отношению к охоте).
4. Наконец, говоря о «точке зрения в плане психологии», исследователь имеет в йиду различие между двумя возможностями для автора: ссылаться «на то или иное индивидуальное сознание», «оперировать данными какого-то восприятия» или стремиться «описывать события объективно», основываясь на «известных ему фактах». Первая из указанных возможностей, «когда авторская точка зрения опирается на то или иное индивидуальное сознание (восприятие)», и названа здесь «психологической» точкой зрения.
Примером здесь может быть следующее место из чеховской «Дуэли»: «Надежда Федоровна лежала в своей постели, вытянувшись, окутанная с головою в плед; она не двигалась и напоминала, особенно головою, египетскую мумию. Глядя на нее молча, Лаевский мысленно попросил у нее прощения и подумал, что если небо не пусто и в самом деле там есть Бог, то он сохранит ее, если же Бога нет, то пусть она погибнет, жить ей незачем».
Уделяя, как и Б. А. Успенский, большое внимание фразеологической точке зрения (это пункт наибольшей близости двух классификаций), Б. О. Корман, в отличие от своего предшественника, различает, во-первых, два варианта перспективы, рассматривая в отдельности точки зрения пространственную (ее он называет «физической») и временную («положение во времени»).
Во-вторых, идеологическая (в его терминологии — «идейно-эмоциональная») точка зрения предполагает, согласно более поздней работе ученого, также два возможных варианта: «прямо-оценочную» и «косвенно-оценочную». Это уже нуждается в комментариях.
По определению автора, «прямо-оценочная точка зрения есть открытое, лежащее на поверхности текста соотношение субъекта сознания и объекта сознания». В качестве своего примера приведем фразу из «Хаджи-Мурата» Л. Толстого: «И потому он покорно наклонил свою черную седеющую голову в знак покорности и готовности исполнения жестокой, безумной и нечестной высочайшей воли» (оценка явно авторская, поскольку в изображенной действительности нет персонажа, которому она могла бы принадлежать, а традиционный для литературы XIX—XX вв. повествователь не дает прямых оценок действиям персонажей).
Отсюда уже ясно, что авторская оценка, не выраженная в словах, имеющих очевидное оценочное значение, должна быть названа косвенной: «Субъекта сознания характеризуют в произведении не только его прямые суждения и оценки (прямо-оценочная точка зрения), но и его взаимоотношения с окружающим миром (людьми, вещами, природой и т.д.), которые можно определить, как косвенную точку зрения».
Более того, при таком подходе и положение субъекта в пространстве или времени, и соотношение его позиции с авторской в самой речи выглядят вариантами косвенной оценки, так как в действительности ни одна из присутствующих в тексте точек зрения не является безоценочной (недостаточное внимание к этому обстоятельству — слабое место классификации Б. А. Успенского): «Разновидностями косвенно-оценочной точки зрения являются пространственная, временная и фразеологическая точки зрения».
Если это последнее положение демонстрирует преимущества категории оценки как критерия классификации точек зрения, то о недостатках подхода Б. О. Кормана говорит полное отсутствие в его системе «плана психологии». Видимо, это объясняется трактовкой у этого исследователя сознания персонажа в качестве «формы авторского сознания».
Противостоит, с его точки зрения, «субъекту сознания» в любом случае (будь он «собственно автор», повествователь, рассказчик или персонаж) объект, а не другое, чужое сознание. Полное же совпадение двух классификаций в одном пункте — вычленении фразеологической точки зрения — объясняется, скорее всего, одинаковым стремлением ученых опираться на объективные, т.е. в первую очередь языковые особенности текста.
Итак, точка зрения в литературном произведении — положение «наблюдателя» (повествователя, рассказчика, персонажа) в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор — как в отношении «объема» (поле зрения, степень осведомленности, уровень понимания), так и в плане оценки воспринимаемого; с другой — выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора.
Различные варианты точек зрения органически взаимосвязаны, но в каждом отдельном случае может быть акцентирован один из них. Фраза, сообщающая о том, что когда герой остановился и стал смотреть на окна, то в одном из них «увидел он черноволосую головку, наклоненную вероятно над книгой или над работой» («Пиковая дама» Пушкина), в первую очередь фиксирует положение наблюдателя в пространстве. Оно обусловливает и границы «кадра», и характер объяснения увиденного (т.е. «план психологии»). Но предположительность тона связана еще и с тем, что перед нами — первое из таких наблюдений героя, т.е. с временным планом изображения.
Если же учесть традиционность ситуации (далее последуют обмен взглядами и переписка), то понятно будет присутствие в ней с самого начала и оценочного момента. Акцент на него перенесен в следующей фразе: «Головка приподнялась. Германн увидел свежее личико и черные глаза. Эта минута решила его участь».
Принято считать, что оценка доминирует в лирической поэзии. Но она всегда сопряжена здесь с пространственно-временными моментами: «Опять, как в годы золотые...» («Россия » А. Блока) или «В какие дебри и метели / Я уносил твое тепло?» («Прости! во мгле воспоминанья...» Д. Фета). Для эпоса и драмы вообще характерно пересечение точек зрения и оценок разных субъектов в диалоге, а в эпической прозе двух последних веков — внутри отдельного высказывания, формально принадлежащего одному субъекту.
Один из самых распространенных случаев — несобственно-прямая речь: «Этот короткий жест даже поразил Раскольникова недоумением; даже странно было: как? ни малейшего отвращения, ни малейшего омерзения к нему, ни малейшего содрогания в ее руке! Это уж была какая-то бесконечность собственного уничижения. Так, по крайней мере, он это понял» (часть высказывания, несомненно, могла быть заключена в кавычки; но тогда точки зрения разных субъектов были бы четко разделены, не было бы эффекта их взаимоосвещения).
Наконец, в литературе XIX—XX вв. вопрос о субъективности точки зрения и оценок наблюдателя связывается с принципиальной неадекватностью внешнего подхода к чужому «я». Возьмем, например, следующую фразу: «...взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе впечатление нескромного вопроса и мог бы показаться дерзким, если б не был так равнодушно спокоен» («Герой нашего времени»).
Здесь заметно стремление отказаться от слишком поверхностной чисто внешней точки зрения и основанных на ней поспешных выводов, учитывая возможную внутреннюю точку зрения другого: речь идет об отношении самого объекта наблюдения к тому, что его рассматривают, да и о его собственной точке зрения на наблюдателя (для последнего она оказывается внешней).
Дифференциация точек зрения позволяет выделить в тексте субъектные «слои» или «сферы» повествователя и персонажей, а также учесть формы адресованности текста в целом (что очень важно для изучения лирики) или отдельных его фрагментов. К примеру, фраза «Не то, чтобы он был так труслив и забит, совсем даже напротив, но...» («Преступление и наказание») свидетельствует о присутствии в речи повествователя точки зрения читателя (о том, что герой труслив и забит, до этого прямо сказано не было).
Каждая из композиционных форм речи (повествование, диалог и т.п.) предполагает доминирование точки зрения определенного типа, а закономерная смена этих форм создает единую смысловую перспективу. Очевидно, что в описаниях преобладают разновидности пространственной точки зрения (показательное исключение — исторический роман), а повествование, наоборот, использует преимущественно точки зрения временные; в характеристике же особенно важна может быть психологическая точка зрения.
Изучение присутствующих в художественном тексте точек зрения в связи с их носителями — изображающими и говорящими субъектами, а также их группировки в рамках определенных композиционно-речевых форм (композиционных форм речи) — важнейшая предпосылка достаточно обоснованного систематического анализа композиции литературных произведений.
Такой анализ возможен, с одной стороны, на микроуровне (сочетание нескольких — как минимум двух — точек зрения, одна из которых доминирует, в пределах одного высказывания повествователя или персонажа); с другой — на макроуровне (сочетание целостных кругозоров нескольких речевых субъектов в больших фрагментах, составляющих текст произведения, и доминирование одного из них, как например, соотношение основных субъектов изображения в романе «Герой нашего времени»). Промежуточным уровнем можно считать «эпизод», «сцену» или «сценический эпизод».
Подведем итоги в виде определения второго основного понятия.
Композиция — система фрагментов текста произведения, соотнесенных с точками зрения субъектов речи и изображения, эта система организует, в свою очередь, изменение точки зрения читателя и на текст, и на изображенный мир.
Теория литературы / Под ред. Н.Д. Тамарченко — М., 2004 г.
 |
 |
Понятие повествования в широком смысле, когда имеют в виду общение некоего рассказыва...
|
 |
|
Терминология, традиционная для отечественного литературоведения («повествование...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
