ЛитератураЛитература Центральной, Южной и Юго-Восточной ЕвропыЕврейская литератураЕврейская литература первой половины XIX в. и ее особенности
Есть своя объективно-историческая закономерность в том, что новая еврейская литература на идише, уходящая своими корнями в позднее средневековье, в XIX в. начала интенсивно развиваться и достигла высокой степени идейно-эстетической зрелости главным образом в России, а также в ряде других стран Восточной Европы.
Идиш относится к германской группе языков и возник в конце XII—XIII в. на основе верхненемецких диалектов, обогащенных семитскими, а впоследствии славянскими элементами. На этом языке в Германии, начиная с XIII в., странствующие народные певцы («шпиллайт» и «зингеры») сочиняли сатирические произведения, обличавшие общинных заправил.
До нашего времени дошли литературные памятники на идише, созданные неизвестными авторами в XIV—XV вв.: поэмы «Книга Самуила», «Сказание об Эсфири», «Книга царства». В Италии в начале XVI в. были написаны романы Илии Бохера (1467—1549) «Бова-королевич» (1507), «Парис и Вьена» (1509) — обработки итальянских оригиналов.
С конца XVI в. — в связи с массовой эмиграцией евреев в Восточную Европу — центр литературы на идише из Германии перемещается в Польшу. Здесь обретает силу находившаяся в руках богатеев и раввинов общинная организация — аппарат религиозного закрепощения бедноты, консервации ее отсталости, мистических настроений. Это, естественно, сказывается и на характере литературы. Светская литература питалась, как правило, переводами с древнееврейского.
На рубеже XVIII и XIX вв. в Польше, Литве, на Украине и в Белоруссии, вошедших в состав Российской империи, а также в сопредельных Дунайских княжествах и Галиции, где осели и жили компактными массами евреи, начала формироваться новая литература на идише, отражавшая исторические судьбы народа, его национальное своеобразие.
Развитие новой еврейской литературы с конца XVIII в. тесным образом связано с идеями Просвещения. Просвещение — Гаскала — как идеология зажиточных слоев, точнее — европеизированной еврейской буржуазии, склонной к ассимиляции, возникло сначала в Германии во второй половине XVIII в.
Основоположником этого прогрессивного для своего времени движения был известный философ-деист Мозес Мендельсон (1729—1786), друг и соратник Лессинга. Основными лозунгами Гаскалы были обновление жизни евреев путем приобщения их к европейской культуре, овладения местным языком, упрочения основ светского воспитания.
Из «школы» Мендельсона вышли писатели Исаак-Авраам Эйхель (1756—1804) и Аарон бен-Вольф Вольфсон (1754—1835), авторы комедий «Реб Генох» и «Лайхтзин ун Фремелай» («Доверчивость и коварство»). В Галиции литература этого движения выдвинула в первую четверть XIX в. Иосифа Перла, автора остросатирической пародии «Раскрыватели тайн» (1819), направленной против мистического начала в иудаизме-хасидизме.
В России, куда Гаскала проникла на рубеже XVIII—XIX вв., она носила менее элитарный характер, нежели в Германии и Австрии. Еврейские просветители проделали значительную эволюцию в сторону демократизма. Особенно интенсивно происходила поляризация правого и левого крыла в канун реформ 1860-х годов, в эпоху первой революционной ситуации в России, что нашло свое специфическое выражение в литературе на идише.
Социально-историческая природа еврейского просветительства во многом близка классическому западноевропейскому и русскому Просвещению. Речь идет прежде всего об историческом оптимизме, ориентации на капиталистическое развитие, защите образования, европейских форм жизни.
Выступая от имени всей нации, Гаскала сеяла иллюзии, будто ее требования и ее программа выражают интересы народных масс. С другой стороны, в силу специфических условий национального быта, нельзя ставить знака равенства между Гаскалой и западноевропейским Просвещением, тем более между еврейскими просветителями середины девятнадцатого века и русскими просветителями-демократами 40—60-х годов.
Даже ее наиболее радикальному крылу, испытавшему определенное воздействие идей «Современника» и «Русского слова», недоставало решимости, наступательного духа, сильного протестующего заряда. Идеологи ортодоксальной Гаскалы готовы были идти — и временами шли — на компромисс с самодержавно-крепостнической государственностью во имя мнимых, половинчатых уступок и послаблений.
Между тем именно царское самодержавие культивировало и в «законном» порядке утверждало безудержный антисемитизм; с благословения верховной власти в еврейской среде, в «черте оседлости» продолжал функционировать «кагал» — аппарат бесконтрольного угнетения масс, коррупция священнослужителей и заправил из числа местечковых богатеев, — явление глубокого средневековья, типично феодальная корпорация.
Чтобы по достоинству оценить историческое значение творчества первых еврейских писателей, заложивших фундамент литературы критического реализма на идише, надо принять во внимание и то обстоятельство, что вплоть до 80—90-х годов XIX в. в еврейской местечковой среде сохраняла господствующее воздействие религиозная ортодоксия.
Сравнительно широкое распространение имел хасидизм, религиозно-сектантское движение, рядившееся в демократические одежды. В отличие от официального раввинизма, хасидизм проповедовал на идише основные библейские заветы в примитивно-реформированном виде.
В объективно сложившихся условиях прогрессивно-демократическая еврейская литература едва ли не с первых своих шагов вынуждена была вести борьбу на два фронта: как против различных форм религиозно-мистического одурманивания народа, так и против непоследовательности, нерешительности Гаскалы, в частности против двойственности ее позиции в отношении религии.
Ведь Гаскала вела не столько атеистическую, сколько антиклерикальную пропаганду и готова была идти на компромисс с авторитетами хасидизма. Недаром в литературе на идише был создан сатирический собирательный образ «фальшивого» просветителя-демагога.
У истоков новой еврейской литературы стояли Ицхок-Бер Левинзон (1788—1860), Шлойме Этингер (1800—1856) и Исроэл Аксенфельд (1787-1866).
Один из первых еврейских просветителей в России, И. Левинзон выступал преимущественно как публицист на древнееврейском языке. Его беллетристическое наследие на идише невелико и малозначительно по своему художественному качеству.
Однако дидактический диалог Левинзона «Гефкер-велт» (1830) представляет интерес не только как сочинение, пропагандирующее идеи Просвещения. Правда, персонажи в нем не индивидуализированы, конфликт лишь схематически намечен. Тем не менее в этом произведении уже обнаруживаются определенные зачатки просветительского реализма.
«Гефкер-велт» — своего рода трактат, написанный в форме диалога, беседы двух евреев. Один, формулирующий авторскую идеологическую позицию, из Белоруссии, он не просветитель, но верующий человек из народа.
Именно это, по замыслу писателя, и должно было придать большую убедительность его рассуждениям о правоте Гаскалы. Другой, волынец, изливая душу перед гостем из Белоруссии, набрасывает впечатляющую картину бесправного, беспросветного существования евреев, осевших на Правобережной Украине.
Видным литератором, успешно работавшим во многих жанрах, был Этингер. Большую часть его наследия составляют басни, сказки, притчи, эпиграммы. Обращение просветителя к художественной миниатюре закономерно. Достаточно сослаться на расцвет басни в русской литературе второй половины XVIII в.
Лучшие творения Этингера в басенном жанре выросли из фольклора, исполнены народной мудрости. Главное в них не мораль, а яркие реалистические картинки жизни, складывающиеся в панораму. Однако в историю новой еврейской литературы Этингер вошел не только и даже не столько как баснописец, а как автор просветительской драмы «Серкеле», остросовременного для еврейской литературы первой половины девятнадцатого века произведения.
Творчески осмыслив опыт западноевропейской бытовой драмы, о которой еще Дидро писал как о типическом явлении эпохи, Этингер создал пьесу, главная героиня которой, Серкеле, надолго стала нарицательным образом. В результате мошеннической операции хитрая, беззастенчивая торговка мукой становится едва ли не самым богатым человеком в городе.
Сфабриковав фальшивое завещание, она незаконно присваивает себе чужое наследство. Бессердечная, невежественная Серкеле ни перед чем не останавливается. Но в конце концов, как и положено в «мещанской драме», она терпит поражение, побеждает справедливость, темные дела Серкеле раскрыты, зло наказано, добродетель торжествует.
Почти все сюжетные мотивы пьесы Этингера, как легко заметить, уже были до него отработаны в мировой драматургии. В «Серкеле» социальная проблематика переведена в этический план. Пьеса насыщена бытописанием.
Но для литературы на идише того времени «Серкеле» было явлением новаторским, обозначившим начало традиции, которую позже подхватил и развил, наполнив национальным содержанием, «еврейский Островский», основоположник национального театра Авром Гольдфаден (1840-1908).
Своеобразным художником, самобытным прозаиком дореформенной поры был Аксенфельд. В юные годы сторонник хасидизма, будущий писатель вскоре разочаровался в этом мистическом учении. Эволюция сознания Аксенфельда произошла под воздействием событий Отечественной войны 1812 г. В качестве подрядчика русской армии он принял участие в ее победоносном марше в Германию.
«Стоит сравнить, — пишут историки еврейской классической литературы, — то, что произошло с Аксенфельдом за рубежом, с подобным же просветительским и революционизирующим влиянием зарубежных походов 1813—1815 годов на часть русских офицеров и даже солдат» (М. Эрик, А. Розенцвайг).
Вернувшись на родину, Аксенфельд приезжает в Одессу, уже тогда большой торговый и культурный центр с многонациональным населением. Здесь он основал первую просветительскую общеобразовательную школу, приобрел профессии адвоката и нотариуса.
Будучи весьма плодовитым автором, Аксенфельд при жизни, однако, увидел напечатанными (незадолго до смерти — в 1862 г.) только два своих произведения — драму «Первый еврейский рекрут» и роман «Головной убор», в котором отражены события 1812 г. и их отзвуки в еврейской среде. Позднее были обнародованы «Муж и жена» (1867), «Обманутый мир» (1870) и др. В 1872 г. в русском переводе появилась повесть Аксенфельда «За двумя зайцами».
В центре внимания писателя — еврейское местечко на Подолии, быт и нравы которого были досконально знакомы автору, родившемуся и выросшему в Немирове (ныне Винницкая область). Время действия почти во всех его произведениях конец XVIII и начало XIX в. А место действия, если оно и обозначено выдуманным названием, легко узнаваемо.
Ведущие персонажи его повестей и романов — молодые просветители. Они и выступают в роли рупоров автора. Действующие лица пьес Аксенфельда, солидные и многоопытные люди, живо напоминают идеализированных положительных героев Фонвизина — Правдина, Стародума.
Ассоциации эти, думается, оправданны, хотя сам Аксенфельд слабо владел русским языком и вряд ли читал комедии «Недоросль» и «Бригадир». Тем не менее эта перекличка очевидна, поскольку мы имеем дело с тенденциями просветительской литературы, пафос которой направлен против отсталости, консервативного образа жизни и мышления, против духовной ограниченности.
Говоря о первых шагах литературы на идише в России, Польше, Прибалтике и Галиции, надо помнить и о противостоящей ей литературе на древнееврейском языке. Последняя, имея за плечами многовековой опыт и сложившиеся традиции, развитую поэтику, восходящую к библейским временам, претендовала на абсолютное господство в духовной жизни нации, пользовалась достаточно высоким престижем в образованных кругах.
В данный исторический период литература на древнееврейском языке, как и литература на идише, испытывала заметное воздействие идей просветительства, хотя и ослабленное ориентацией на националистические традиции.
Первым поэтом-просветителем в литературе на древнееврейском языке в России был Авраам Лебенсон (1794—1878), чья философская лирика и идиллическая «Песня бедняка» отмечены влиянием немецкой литературы сентиментализма. Он же автор аллегорической драмы «Правда и вера» (1840), высмеивающей фанатизм и ханжество. Его сын Михаил-Иосиф Лебенсон (1828—1852) создал поэму «Разрушение Трои» и стихи на темы из древней и средневековой истории евреев.
Однако литература на древнееврейском языке в целом — даже в той ее части, которая находилась под влиянием Гаскалы, — отличалась идейной ограниченностью, была слабо связана с реальной жизнью народа. Ее общественное значение неуклонно падало, читательская аудитория сужалась. Тем не менее проблема двуязычия оставалась актуальной на протяжении всего XIX столетия, да и в последующие десятилетия XX в.
Однако уже к середине прошлого века, с появлением сочинений Ицхока-Иоэла Линецкого и особенно Менделе Мойхер-Сфорима, литература на идише, вопреки высокомерно-снобистским суждениям элитарной националистической критики и нигилистическим пророчествам правоверных адептов Гаскалы, утвердила свое право на самостоятельное существование, доказала свою жизнеспособность и перспективность.
Таков был главный итог первого полувека ее исторического развития в Восточной Европе, главным образом — на русской почве.
 |
 |
Середина XIX в. — начало нового этапа в истории новой еврейской литературы. Лит...
|
 |
|
В литературе на идише во второй половине XIX в. происходит становление критического р...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
