Движение «Сирхак» — сложное и противоречивое явление. Объективно деятельность его сторонников была направлена против современной им социальной системы и расшатывала основы феодального общества. Однако осмысление ими общественных явлений не выходило за пределы традиционных, в основном конфуцианских представлений о личности и социуме.
Все они осознавали себя преданными подданными государя и, радея о благе государства, видели главную свою задачу в укреплении его устоев, полагая, что распространение знаний, проведение реформ и нравственное оздоровление общества именно этому и будут содействовать.
Сирхакистское движение оказывало давление на правящие круги. Ряд требований сирхакистов был частично проведен в жизнь благодаря усилиям государей Ёнджо и Чонджо.
При их поддержке выходили научные издания по истории, географии, агротехнике, медицине и т. д. В 1776 г. была учреждена придворная библиотека (Кюджангак), насчитывавшая к концу века около 180 тыс. томов. Был расширен круг лиц, допускавшихся к государственным экзаменам, отменен ряд жестоких уголовных наказаний и т. д.
Немаловажное значение имело постепенное расширение внешней торговли и оживление дипломатических связей с соседними странами. Последнее обстоятельство оказывало огромное воздействие на развитие корейской научной мысли и культуры в целом.
Особенно важными для корейской культуры были связи с Китаем, откуда корейцы получали информацию о достижениях европейской науки (географические карты мира, астрономические теории, математические знания и т. д.), о технических новшествах в различных областях.
В Пекине они также знакомились с новинками китайской научной и философской мысли, например, с трудами мыслителя Дай Чжэня (1723—1777) и других китайских философов и ученых XVII—XVIII вв., оказавших влияние на сирхакистов, приобщались к новым веяниям в общественной жизни, письменной словесности, искусстве, приобретали книги.
Активный интерес к достижениям зарубежной научной мысли, идеологическим и религиозным учениям соседствовал в корейской культуре XVII—XVIII вв. с обостренным вниманием к собственным духовным ценностям, прежде всего — истории своего народа. Это внимание определялось двумя тенденциями.
Одна, связанная с критическим отношением к действительности, порожденным сирхакистской мыслью, проявилась, например, в пересмотре оценки деятельности некоторых государей правящей династии Ли, утвердившейся в 1392 г., прежде всего — Седжо (1456—1468). В результате этого был посмертно восстановлен в правах ряд лиц, пострадавших от его жестокости, в том числе — некоторые видные деятели культуры.
Другая тенденция, своего рода этнокультурная защитная реакция, не раз возникавшая в периоды усиленных контактов Кореи со своими соседями, нашла выражение также в изучении собственной истории — мифологической и реальной, но — в первую очередь тех ее страниц, которые говорили о славном прошлом, обращение к которым поднимало национальное самоуважение.
С этой тенденцией связан и поворот к архаике в сфере государственного ритуала, например, — к погребальному ритуалу времен расцвета Объединенного Силла (VII—X вв.), первого единого корейского государства, ритуалу, за которым кроется миф о Женщине-Солнце и ее родителях.
Об этом свидетельствует установление в 1740 г. в г. Кэсоне перед могилой посмертно реабилитированного государственного деятеля и философа Чон Монджу (1337—1392) стелы, в основании которой покоится черепаха, вершину — венчает дракон (черепаха и дракон — пара мифологических родителей, дающих жизнь солярному божеству).
Общественная потребность в национально-культурном самоутверждении сливалась с потребностью познать себя, взглянуть на себя новыми глазами, которая реализовалась в появлении трудов не только по истории, но и по этнографии, в изучении собственного языка и литературы, в широком интересе и к письменной поэзии на родном языке.
Как неоднократно случалось в кризисные периоды истории Кореи, в XVII и особенно в XVIII в. с особой остротой встает проблема нравственного состояния общества и в связи с ней — проблема положительной личности. Эпоха выдвинула несколько ее вариантов. Во-первых, явно обозначилась официальная охранительная тенденция.
В это время создается своего рода культ преданных подданных — высших чиновников, отказавшихся изменить своему государю и поплатившихся за это жизнью: Чон Монджу, «шестеро казненных» и др.
В данном случае удачно сочетались государственные и сирхакистские «интересы», поскольку образцы верности проявили люди, являвшиеся гордостью корейской науки и культуры. Так, в «шестерку казненных» входили Пак Пхэннён, Сон Саммун, Ли Гэ, талантливые ученые, участвовавшие в создании корейской письменности.
Официальный идеал сановника, находящегося на службе, обладающего достоинствами высокообразованной личности, готового отдать жизнь во имя долга вассала, был традиционным для корейской культуры; он создавался не без воздействия конфуцианских представлений о преданном подданном и — с помощью конфуцианской фразеологии.
Однако в его основе лежали прежде всего древние корейские воззрения на идеального «младшего», мыслившегося неотъемлемой частью социально значимого лица — «старшего», которые сложились во времена Объединенного Силла.
Эпоха породила также и такие варианты положительной личности, которые в той или иной степени отличались от официального. Один из них был близок официальному — чиновник, находящийся на службе, образованный и принципиальный. Его отличает истовая преданность интересам простого народа, которая проявляется в энергичной деятельности на официальном посту (начальник уезда, например, как это было реально с Пак Чивоном, Чон Ягёном, Пак Чега и другими сирхакистами).
В основе этого варианта положительной личности лежит откорректированный сирхакистской мыслью древний конфуцианский идеал чиновника, заботящегося о вверенных ему подданных, как о детях.
Сирхакисты, считая готовность к реальной деятельности и участие в ней главным в современном образованном человеке, требовали от чиновника «внимательно вслушиваться в стоны народа». (Ср. приведенное ниже стихотворение Ли Ёнхю.)
Другой вариант положительной личности — человак, свободный от социальных обязательств, или — представитель социальных низов, ценность которого определяется высокими нравственными достоинствами, трезвым умом и его практической деятельностью на благо общества.
Этот тип положительного героя возник в результате синтеза нескольких культурных тенденций. В нем угадываются древние конфуцианские представления о высокой нравственности человека как об основной ценности, не зависящей от сословной принадлежности.
В нем можно усмотреть и воздействие даосской мысли, склонной к парадоксу, породившей идеал нищего мудреца (ср.: Чжуан-цзы был крайне беден и жил тем, что плел на продажу сандалии), а также идеи утилитаризма — производительного труда, приносящего практическую пользу людям — идеи, развитые еще в трудах древних китайских мыслителей.
Кроме того, можно предположить и влияние древних корейских воззрений на личность и социум, сложившихся в Объединенном Силла, согласно которым состояние социума и космоса зависят от любого человека безотносительно к его социальному положению и возрасту, а также — архаической ритуальной традиции, в которой высшее знание связывалось со старостью и нищенством (ср. фигуру старца-жреца в солярном культе).
И, разумеется, этот идеал поддерживался демократическими тенденциями эпохи, отражавшими рост активности среднего сословия и низов общества.
По-прежнему продолжает существовать традиционный тип литературного героя, за которым стоит вполне реальная для того времени модель поведения и образа жизни, — чиновника, ушедшего со службы, порвавшего с миром суеты и удалившегося на лоно природы.
Тема ухода от мира, появившаяся в корейской литературе в XII—XIII вв., оставалась одной из постоянных ее тем вплоть до XX в. Порожденная социальной нестабильностью, особенно актуальная в периоды обостренной борьбы придворных партий, она звучит и в XVIII в., питая пейзажную лирику.
Однако если ранее уходу со службы корейская общественная мысль не находила достойной альтернативы, то в период расцвета «Сирхак» она противопоставила анахорету идеал положительной личности сирхакистского типа. Эта оппозиция хорошо заметна в упомянутом стихотворении Ли Ёнхю, в котором автор, напутствуя своего друга — чиновника, едущего на должность, предостерегает его от сочинения пейзажных стихов.
Укрепляет свои позиции в литературе герой (и автор) из средних и низших слоев общества, вошедший в нее веком ранее благодаря поэзии на родном языке. В прозе — повести и романе — это обездоленный герой, который обретает славу и высокие посты только благодаря личным качествам. Не претендуя на нормативность, он вносит свою долю в общий идеал эпохи, утверждая активную жизненную позицию личности.
История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.
 |
 |
В этот период необычайно высоким был престиж словесности на ханмуне. Она была не толь...
|
 |
|
Корейская поэзия на родном языке в жанрах сиджо и каса в XV—XVII вв. постоянно ...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
