Изучение старых текстов - продолжение

Другая сторона писательской работы Лю Сяна отражает его интерес к народному творчеству, к фольклору. Его произведения «Шо юань» («Сад рассказов»), «Ленюй чжуань» («Жизнеописания знаменитых женщин») представляют собой литературную обработку бытовавшего тогда повествовательного фольклора. В первом собраны рассказы о «хороших» правителях, верных слугах, благородных поступках. Второе произведение содержит рассказы о верных и неверных женах, целомудренных и развратных девушках. Не только материал этих сборников, но и характер его обработки свидетельствует о дидактических намерениях Лю Сяна, и в этой связи они также в какой-то мере отражают его стремление бороться с общественным злом.

И все же Лю Сян в первую очередь был книжником, филологом. С именем его и его сына Лю Синя связана первая в истории китайского просвещения библиографическая работа - каталог императорской библиотеки. Он до нас не дошел, но сведений о нем в различных источниках много, и, что особенно важно, эти сведения говорят о рубриках, по которым были расписаны рукописи, хранившиеся в библиотеке.

Их семь: 1) своды, т. е. собрания, содержащие разный материал; 2) списки шести классических сочинений конфуцианства: «Ицзин», «Шицзин», «Шуцзин», «Лицзи», «Чуньцю» и «Юэцзин»; 3) сочинения, принадлежащие авторам классического периода китайской Древности, т. е. такие, как «Мэн-цзы», «Чжуан-цзы» и т. д.; 4) ши и фу, т. е. произведения поэтические; 5) сочинения по военному делу, т. е. такие, как «Сунь-цзы», «У-цзы» и т. д.; 6) сочинения по вопросам государственного управления, т. е. такие, как «Гуань-цзы» и т. д.; 7) сочинения медицинские, гадательные и пр. Таким образом, Лю Сяну и Лю Синю принадлежит честь создателей первой в Китае обстоятельной библиографической классификации.

О Сыма Сян-жу (179-117 гг. до н. э.), одном из блестящих представителей «золотого века» литературы Империи, мы знаем много: его младший современник, знаменитый историк Сыма Цянь поместил в своих «Исторических записках» его биографию. Из нее мы узнаем, что своим пребыванием при дворе У-ди поэт обязан «Поэме о Цзы-сюе», попавшей в руки императора. Она так понравилась тому, что автор был вызван в столицу из страны Шу, далекой юго-западной провинции Китая, где он после многих жизненных невзгод жил счастливо и богато благодаря средствам, полученным от отца жены, нажившего торговыми операциямибольшое состояние. За «Поэмой о Цзы-сюе» последовала поэма «Императорская охота», упрочившая положение автора при дворе, а за нею и другие.

Поэмы Сыма Сян-жу весьма отличны по форме от таких поэм, как «Лисао» Цюй Юаня или «Оплакиваю Цюй Юаня» Цзя И. Стихи в них чередуются с прозой. Вот как, например, строится «Поэма о Цзы-сюе». Начинается она прозаическим вступлением: «Однажды чуский правитель отправил Цзы-сюя послом в царство Ци. Циский ван в честь его приезда созвал достойных мужей, живших в его владениях, собрал множество всадников и колесниц и вместе с послом отправился на охоту». Далее следуют стихи о кровавом избиении зверей на тысяче колесниц, а затем снова идет проза: «Горд и предоволен был ван. Обернулся ко мне и спросил: - «Скажите мне, есть в Чу такие равнины, такие вот озера? И как охотится и развлекается правитель? Можно ли сравнить его охоту с моею?»»

После обмена несколькими репликами Цзы-сюй начинает описание природы царства Чу. Следуют стихи:

А посреди него [озера] - гора

Вся в зарослях, она

Обломками окружена.

Страшна утесов вышина.

Цепь острозубых скал черна.

Не светит солнце, и луна

Между зубцами не видна...

(Перевод А. Адалис)

Последующее описание чуского царства дано в стихах, перемежающихся краткими прозаическими вставками, как бы обозначающими переход к следующей ступени повествования: «Земля в окрестностях озера...», «Какие там камни!», «От озера к востоку...», «А от озера к югу...» и т. п. Там же, где поэт переходит к другому сюжету или к другой теме, прозаическая вставка становится уже более или менее большой по размеру и приобретает даже самостоятельное сюжетное значение.

Поэма «Императорская охота» - большое, чрезвычайно красочное произведение.

В колеснице со знаменем рвется вперед,

То обратно, то влево, то вправо берет...

Веселиться, как все, он готов:

Птиц гонять на лету, и топтать

Всяких мелких и гладких зверьков,

И колесами серн давить,

И лукавых зайцев ловить...

Так искусен он с давних пор!

Он, как молния, скор!

И уносится вдаль, за границу небес,

В запредельный простор...

(Перевод А. Адалис)

После подобного описания - в стихах, конечно, - охоты следует прозаическая реплика: «И после охоты», - за которой снова стихи:

Игры и празднества, звон и пиры,

Сны - волшебство театральной игры!..

Круг музыкантский в плен захватил их,

В тысячу даней колокол бьет!

Поэма воспевает императорскую охоту и пир после нее. Но ограничиться этим было нельзя, следовало воспеть и устроителя этой импозантной охоты - императора. Нужно было сделать это искусно: восхвалять так, чтобы ему польстить. И соответствующий раздел начинается с прозаического вступления: «Среди пира и сладостной музыки хмурый и задумчивый сидит Сын Неба, словно он что-то потерял. - «Увы, увы! Все это слишком роскошно! - произносит он вдруг. - Мы здесь пребываем в безделье, на целые дни забрасываем дела».

Он прекращает пир, охоту и обращается к своему управителю: «Эту землю можно всю распахать. Обратить ее всю в поля. Простому народу помочь. Сломать стены, рвы завалить! Пусть вольно приходят сюда люди гор и люди долин. Разводить и ловить могут рыбу в прудах. Надо раскрыть все чертоги, палаты, дворцы! Житницы все открыть. И помочь нужно всем, кто в нужде и в беде бесконечной»».

При знакомстве с подобными произведениями невольно возникает сопоставление с одой. Видимо, императору У-ди, как и римскому Августу, создателям деспотической власти, требовалось восхваление.

Из всего дошедшего до нас под именем Сыма Сян-жу безусловно принадлежащими ему считаются только три поэмы: две, о которых только что было сказано, и еще одна - «Великий человек». Это - полуфантастическое, полуфилософское произведение, рисующее некоего мага. Как образ такого фантастического существа, так и все содержание поэмы чисто даосские. Известно, что У-ди был весьма привержен именно к фантастическому даосизму, так что ловкий придворный поэт нашел еще одно средство снискать себе благоволение своего повелителя.

Жанр фу, т. е. поэмы, начатый Цюй Юанем и Сун Юем, продолженный Цзя И и по-своему разработанный Сыма Сян-жу, оказался одним из самых плодотворных в истории сюжетной поэзии Китая: в разных обликах он присутствует - и притом как жизненный и развивающийся - в литературе Китая почти до Нового времени.

С Сыма Сян-жу мы встречаемся еще в одной области китайской поэзии ханьских времен, поэзии музыкальной. Только тут рядом с ним стоит другой представитель «золотого века» У-ди - певец и музыкант Ли Янь-нянь (ум. в 87 г. до н. э.). С ними связана деятельность «Юэфу» (Музыкальной палаты) - учреждения, основанного У-ди, вероятно, около 120 г. до н. э.

Музыкальная палата официально была призвана собирать народные песни, но, по-видимому, она стала чем-то вроде Дворцового театрального управления, в ведении которого находились представления, состоящие из пения, инструментальной музыки и пляски, т. е. видов искусства, составлявших то, что можно назвать театром того времени.

Не следует забывать, что эти виды искусства достигли большой высоты в своем развитии еще в предыдущую эпоху. В «Лицзи» («Книге Обрядов»), вошедшей в состав конфуцианского «Пятикнижия», есть разделы, посвященные музыке, песням, пляскам, в которых зафиксированы некоторые приемы музыкальных построений (по пятисложной, семисложной и двенадцатисложной метрической схеме), правила сложения песен; даны и описания плясок.

Сведения, которыми мы располагаем об этом виде театральных представлений, позволяют думать, что они были двух родов: обрядовые исветские. Первые устраивались в различных храмах, вторые - в домах. При У-ди особенно пышными были службы, совершаемые в храмах богов Неба и богов Земли, а также увеселительные празднества во дворце.

Музыкальная палата была, как сказано выше, своего рода «театральным управлением», но при ней состояли и сами «искусники» - певцы, музыканты, танцовщики. Их было немало. Это мы видим из того «сокращения штатов», которое было произведено в 7 г. до н. э. при императоре Ай-ди: вместо 829 человек был оставлен только 441. Разумеется, не все они, но, по крайней мере, большая их часть были исполнителями. Музыкальную палату составляли два отдела: музыкальный и литературный. Во главе музыкального отдела стоял Ли Янь-нянь - певец, музыкант и композитор, во главе литературного - Сыма Сян-жу, поэт.

До нас дошли тексты исполнявшихся тогда песен. Разумеется, это только тексты, т. е. слова песен, поэтому можно судить только об их содержании, да еще, может быть, о метре; что же касается ритмики, то она всецело определялась музыкальной мелодией. Все же, поскольку им затем стали подражать поэты, причем подражать именно словесно-поэтически, их словесная форма имела, видимо, самостоятельное значение. Недаром впоследствии название «Юэфу» стало термином юэфу, обозначавшим определенный вид поэтических произведений.

Известные нам тексты песен юэфу открывают целый мир народной поэзии и имеют значение не меньшее, чем «Шицзин»; тот раскрыл нам древнее народно-поэтическое творчество, этот сборник - творчество более позднее, частично, возможно, и ханьское. Необходимо, конечно, учитывать, что Сыма Сян-жу, записывавший и обрабатывавший тексты песен, тем самым несколько менял их облик; возможно, кое-что он сочинял и сам, но и в этом случае, несомненно, придерживался народных образцов.

В этой поздней народной поэзии очень многое напоминает песни «Шицзина». Так, например, вполне в духе «Шицзина» такая песня:

В пятнадцать лет ушел в поход с войсками,

Лишь в восемьдесят смог домой вернуться.

Крестьянина спросил, войдя в деревню:

«Скажи, кто жив в семье моей остался?» -

«Смотрите сами - дом ваш виден вам».

Могильный холм с рядами кипарисов.

Из лаза пса выскакивает заяц,

Фазан взлетает со стропил прогнивших.

Несеяный горох в подворье вьется,

И овощи колодец оплетают.

Толку горох я, чтобы сделать кашу,

И овощи срываю для приправы.

Отвар и кашу быстро приготовил,

Но для кого? Кто сядет есть со мною?

Из дома выйду, обращусь к востоку,

И слезы горькие с одежды пыль смывают.

(Здесь и далее песни юэфу даны в переводе Б. Вахтина)

Но есть и много нового, особенно в области поэзии повествовательной, эпической. Такова, например, прославленная песня «Туты на меже», в которой воспевается Ло-фу, простая девушка из народа, сумевшая отбиться от знатного вельможи, пожелавшего сделать ее своей наложницей. Вот как описывается сама девушка:

Ло-фу искусна в шелководстве

И листья рвет

На тутах, что растут на юге

От городских ворот.

Тесьмою связана корзина -

Шелк голубой.

Надежно сколота корзина

Акации иглой.

На голове узлом прическа

Так хороша!

И серьги жемчугом сияют

В ее ушах...

Увидевший Ло-фу прохожий

Бросает груз,

Глядит и теребит рукою

Колючий ус.

И юноша мечтает с нею

Узнать любовь,

Рисуется, снимая шапку

И надевая вновь...

И вот ее ответ посланцу от вельможи:

Как глуп, хотя богат и знатен,

Вельможа твой!

Есть у богатого вельможи

Своя жена,

Есть у Ло-фу супруг желанный -

Я не одна.

В краю восточном много войска,

И муж мой там.

Он скачет первый, беспощаден

Ко всем врагам.

Как сможете узнать супруга

Среди других?

Его скакун заметен белый

Средь вороных.

Столь же прославлена поэма «Павлины летят на юго-восток», возможно основанная на вполне реальном событии. По крайней мере, так представлено в «предисловии» к ней, вероятно составленном позднее: «В конце Ханьской династии, в годы правления «Созидания мира», госпожа Лю, жена Цзяо Чжун-цина, мелкого чиновника из округа Луцзян, была изгнана егоматерью. Она поклялась, что не выйдет замуж, но домашние силой принудили ее к новому браку. Тогда она утопилась в озере. Чжун-цин, услыхав об этом, тоже покончил с собой, повесившись на дереве в саду».

Из этой поэмы приведем только ее конечную строфу:

И обе семьи их хоронят бок о бок...

У Пика Цветов зарыты два гроба.

С востока и с запада - хвойные тени,

А справа и слева - дерево феникс.

Вверху над могилами ветви сошлись,

А листья и хвоя друг с другом сплелись.

В ветвях неразлучные птицы летают,

Что сами себя юань-ян называют.

И друг перед другом поют они даже

Всю ночь напролет до пятой стражи.

Прохожие здесь замедляют шаг,

У бедной вдовы затоскует душа.

Вот нашим потомкам завет непреложный:

Пусть будут они всегда осторожны!

(Перевод Ю. Щуцкого)

История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.