Особенности античной литературы - продолжение

В римской литературе, где латинский язык не давал диалектного материала, средства были другие, но цель - обособление литературного языка от практического - оставалась та же. Здесь возвышенность поэтического слога достигалась, во-первых, усиленным использованием архаизмов (так, Вергилий вставлял в «Энеиду» обильные реминисценции из древнего эпоса Энния) и, во-вторых, применением заимствований из греческого языка - причем особенно ценились не лексические заимствования, многочисленные и в разговорном латинском языке, а, например, синтаксические обороты, позволявшие почувствовать за латинскими словами греческий языковый строй. Как в области стиля, так и в области языка эти самодовлеющие условности особенно усиливаются к исходу античности.

Система стиха в античной литературе столь же традиционна и столь же жанрово обусловлена. Здесь господствует метрическая система стихосложения, основанная на упорядоченном чередовании долгих и кратких слогов: долгий слог считался равным двум кратким, повторяющаяся группа долгих и кратких слогов образовывала стопу, стопы равной длительности, хотя и с разным слоговым составом, могли заменять друг друга. Такая метрика очень напоминала музыку со слогами-нотами и стопами-тактами. Понятно, что эта система стихосложения могла развиться только в языке, где долгота и краткость являются фонологически существенными признаками звуков, только в культуре, где поэзия еще не отделилась от музыки и пения.

Таковы действительно были греческий язык и греческая культура в пору становления античной литературы: тогда и сложились основные размеры античной поэзии - дактилический гексаметр в эпосе («Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...»), ямбический триметр в драме («О вы, младые чада Кадма древнего...»), сложные комбинации стихов и стоп в лирике (алкеева строфа, сапфическая строфа и т. д.). Но с течением времени положение изменилось.

С переходом к книжной культуре эпохи эллинизма поэзия отрывается от музыки, стихи уже не поются, а декламируются. Музыкальная основа замены одних стоп другими перестала ощущаться, потребовались громоздкие метрические правила, стихотворство стало требовать от поэта не столько развитого слуха, сколько теоретической подготовки и большой начитанности. Далее, с переходом из Греции в Рим поэзия должна была приспособляться к латинскому языку, в котором контраст ударений и безударности имел большее значение.

Потребовались усилия, чтобы согласовать до некоторой степени метрическую схему с игрой словесных ударений. Наконец, в последние века античности долгота и краткость в греческом и латинском языках совсем перестали различаться, метрическое стихосложение потеряло основу в языке. Потребовалась новая основа организации стиха, и такой стало тоническое стихосложение первых христианских гимнов.

И все же древние метрические размеры незыблемо держались: поэмы писались гексаметром, элегии и эпиграммы - сочетанием гексаметра с пентаметром, драмы - триметром, малые стихотворения - разностопными лирическими размерами, хотя само звучание этих размеров уже было совсем иным. Сила традиции была такова, что даже в Средние века параллельно с тонической греческой и латинской поэзией продолжала существовать метрическая поэзия в составленных по древним учебникам гексаметрах и ямбах, и она дала немало настоящих поэтических ценностей.

Такова была система условностей античной литературы в основных ее аспектах - сложная, устойчивая, рассчитанная не столько на непосредственное отражение меняющейся действительности, сколько на сохранение и воспроизведение культурных ценностей прошлого. Разумеется, в разные эпохи античности она имела различный облик: пора ее становления непохожа на пору канонизации и застоя, периоды расцвета полисного строя (при Эсхиле и Софокле) и больших государств (при Каллимахе и Вергилии) рождали литературу совсем иную, чем периоды кризиса и упадка.

Единообразие литературных канонов не помешало античной литературе за тысячу лет существования претерпеть сложные и глубокие изменения, история которых будет содержанием последующих глав. Но если брать античную литературу в целом и сопоставлять ее, например, со всей европейской литературой Нового времени, то эта система литературных условностей выступает в ней с полной ясностью. Системой условностей является в конечном счете каждая литература, как древняя, так и современная; но если в литературе Нового времени смена таких систем происходила каждые несколько десятилетий, то в античной литературе такая система почти без изменений держалась веками. Этот признак роднит ее с остальными литературами Древнего мира.

Сохранность и реконструкция античной литературы представляет особую проблему. Литературная продукция античности была огромна.

Нам от нее сохранилась ничтожно малая часть. Писатели, чьи сочинения известны нам полностью или почти полностью, насчитываются единицами, например Платон, Вергилий и Гораций. От большинства писателей сохранилась лишь малая часть написанного ими: от Эсхила - 7 драм из 80-90, от Софокла - 7 драм из 120, от Ливия - 35 книг из 142.

И наконец, огромное количество писателей известно нам лишь по именам и скудным отрывкам, среди них такие крупнейшие фигуры, как Архилох, Стесихор, Энний, Варрон, Корнелий Галл и др. На каждого античного писателя, чьи сочинения дошли до нас, приходится по нескольку десятков писателей, которых мы не знаем. Понятно, что при таких условиях изучение античной литературы представляет совсем особые трудности.

Отбор сохранившихся памятников литературы был в значительной степени делом школы. Отбирались и переписывались сочинения тех авторов, которые читались и изучались в низшей и высшей школе. Остальные, непереписываемые, забывались и при хрупкости основного античного писчего материала - папируса - были обречены на скорую гибель. Уже к эпохе поздней античности памятники ранней античности были почти забыты.

Тот состав памятников, которым располагаем мы, отстоялся в основном в течение III-VIII вв. н. э. То, что уцелело в эти бурные века, за немногими исключениями дошло и до нас. Основная форма их сохранности - копии и копии с копий, сделанные средневековыми монахами начиная с IX в. н. э.; лишь единичные рукописи восходят к более раннему времени - IV в. н. э. И лишь малые отрывки дошли до нас в том виде, в каком они читались в античности, - это греческие папирусные фрагменты, находимые при раскопках в Египте; самый обширный из них, опубликованный лишь в 50-х годах XX в., содержит полностью комедию Менандра «Брюзга».

Что же касается тех бесчисленных произведений, которые полностью не сохранились, то единственный материал для суждения о них - это отзывы, упоминания, цитаты и пересказы (порой довольно обширные), встречающиеся у тех писателей, сочинения которых уцелели. Но и по ним иногда бывает возможно восстановить основные черты литературного облика произведений и писателей.

Главными факторами, стихийно определявшими сохранность памятников античной литературы, были следующие. Во-первых, произведения, признанные великими и классическими, оттесняли произведения менее почитаемые; поэтому, например, до нас дошел Еврипид и не дошел Агафон, дошел Вергилий и не дошел Корнелий Галл.

Во-вторых, произведения с аристократической идеологией оттесняли произведения с демократической идеологией, произведения официальные - произведения оппозиционные (если последние не «реабилитировались» близким потомством); поэтому, например, не сохранились греческие и римские мимы, не сохранилась «История» Азиния Поллиона, не сохранились антихристианские трактаты поздних философов. В-третьих, произведения поздние, естественно, заслоняли произведения более ранние. Поэтому, например, нам известно множество мелких стихотворений эллинистических лириков и очень мало - лириков VII-V вв. до н. э., известны поэмы заурядных Силия и Стация, и мы не знаем эпоса Энния.

Лишь отчасти действие этого фактора смягчалось позднеантичной модой на архаику, которая спасла нам Лукреция и Саллюстия. В-четвертых, сокращенные переработки и извлечения подменяли объемистые подлинные сочинения: так, огромная «История» Трога Помпея погибла потому, что ее читали только в сокращении Юстина. В общем, можно сказать со многими оговорками, что та часть античной литературы, которая дошла до нас, - это или вершины античной литературы или ее итоги и результаты, а поиски и подступы к этим вершинам остаются скрытыми для нас. Этого было достаточно, чтобы любоваться античной литературой, но недостаточно, чтобы ее изучать.

Такой характер материала определял и господствовавший до середины XIX в. подход к античной литературе. Она или была поводом для отвлеченных медитаций о духе эллинства в сопоставлении с духом Нового времени или каким-нибудь иным, или была предметом мелочного фактографического обследования, при котором сохранившиеся памятники классифицировались по эпохам или жанрам и рассматривались, как в музейной витрине, один за другим, без всякой заботы о внутренней их связи.

Только в течение последнего столетия, с развитием филологических методов реконструкции (конечно, в значительной степени гипотетической) несохранившихся памятников появилась возможность хотя бы приблизительно представить античную литературу во всей широте ее материала и сложности происходивших в ней процессов, возможность использовать тот ценнейший материал, который дает она для выявления внутренних законов развития литературы.

Античная культура близка современному читателю своим гуманистическим содержанием. То же самое, конечно, можно сказать и о всякой иной культуре в истории человечества. Однако в применении к античной культуре эти слова имеют особенно конкретный смысл. Но здесь речь идет не об элементах гуманистическойидеологии, которые содержатся в любой человеческой культуре, а о самой структуре гуманистической идеологии, которая сложилась в Европе Нового времени на основе унаследованной от европейской античности.

Понятие о ценности человеческой личности, о гармоническом развитии духовных и физических сил человека, о разумном единстве свободы личности и порядка общества, о сквозном законе, который определяет нормы жизни природы, человека и человечества, - все эти понятия были созданы европейской античностью и нашли свое выражение в философской теории и литературной практике Древней Греции и Рима. Именно здесь, в античном полисе, исторические условия заставили человека впервые осознать себя «общественным животным», поставили в центр человеческого сознания ту проблему единства личности и общества, которая осталась основной во всем последующем развитии европейской гуманистической традиции.

Общность этой традиции и определяет тот факт, что среди всех культур Древнего мира европейская античность столь духовно близка нашему времени.

История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.