ЛитератураЛитература АнтичностиЭллинистическая древнегреческая литература (III-I вв. до н.э.)Эллинистическая литература второй половины III и II вв. до н. э.
Около 240-х годов до н. э. сходит со сцены поколение Каллимаха, Феокрита, Арата. Тотчас после этого в эллинистической литературе становятся все заметнее черты упадка, подражательности, оскудения. Поколение Каллимаха еще ощущало традицию полисной культуры и реформировало ее, борясь с ней, как с живым и сильным противником; новое поколение получило плоды победы из рук предшественников, но уже не имело их творческих стимулов.
Это было связано с общим кризисом эллинизма, который начинается к концу III в.
Пышный расцвет эллинизма в первой половине III в. был следствием быстрого и повсеместного перехода греческого общества к новым, высшим формам рабовладельческой экономики. Но эти формы хозяйства требовали сильной государственной власти, способной держать в повиновении массы рабов, осуществлять контроль над трудом зависимых свободных, обеспечивать безопасность торговых путей. Эллинистические державы с их постоянными дворцовыми смутами и разорительными междоусобными войнами не смогли создать такой крепкой и долговечной государственной организации.
Вторая половина III в. - это время, когда Македония вступает в жестокую борьбу с пытающейся освободиться Грецией, а Птолемеи и Селевкиды истощают друг друга бесконечной междоусобной войной за Палестину. Вторая половина III в. - это время, когда резко обостряются социальные противоречия, находя свое крайнее выражение в социальном реформаторстве спартанских правителей Агида, Клеомена и потом Набида. А конец II в. отмечен самой сильной волной восстаний рабов и зависимых крестьян, прокатывающейся по всему Средиземноморью: это восстания в Сицилии в 137-132 и 104-100 гг., на Делосе и в Аттике в 130-х годах, восстание Аристоника в Пергаме в 133-129 гг. и Савмака на Боспоре около 108-107 гг.
В эллинистических государствах, где привилегированным населением были греки, а угнетенным - местные жители, эта социальная борьба неминуемо сливалась с этнической борьбой. Культура III в. развивалась под знаком эллинизации Востока; культура II в. - под знаком ориентализации эллинства. Почти все народные движения II в. не в последнюю очередь направлены против захватчиков-греков и их культуры.
Особенно ярким примером является восстание Маккавеев в Палестине (165-142), где народное движение против власти Селевкидов вылилось в религиозную войну иудейства против эллинов и эллинизированной иудейской знати; в результате восстания в Иудее было восстановлено независимое теократическое государство. Эллинистическим правителям было все труднее бороться с этим контрнаступлением Востока. Приток переселенцев из Греции, питавший эллинистическую колонизацию III в., постепенно иссяк; со II в. до н. э. в Греции впервые прекращается прирост населения. Греки, осевшие в эллинистических городах, начинают постепенно сливаться с местным населением, учащаются смешанные браки, среди греков распространяются восточные имена, обычаи и верования; слово «эллин» означает уже не национальную принадлежность, а привилегированное социальное положение и образование.
Эллинистические правители вынуждены были учитывать в своей политике это усиление восточного элемента в их государствах. В Египте Птолемей IV принимает египтян в свое войско, а Птолемей V коронуется в Мемфисе по уставу древних фараонов (197 г. до н. э.) и старается привлечь к себе египетское жречество: храмы получают новые и новые привилегии. В государстве Селевкидов Антиох IV (175-163) и его преемники переходят от политики основания новых эллинских городов к политике эллинизации, достаточно внешней и поверхностной, старых восточных городов; так, рядом с Селевкией, оплотом эллинства в Месопотамии, вновь оживает древний Вавилон.
Обострение социальных и этнических противоречий, дворцовые перевороты и междоусобные войны делали эллинистические государства бессильными против натиска извне - с востока, со стороны Парфии, и с запада, со стороны Рима. Первые столкновения эллинистического мира с Римом и Парфией относятся к III в.: к 272 г. римляне подчиняют греческие города южной Италии, около 250 г. образование парфянского государства в северном Иране откалывает от державы Селевкидов всю ее восточную часть - Греко-Бактрийское царство. К 200 г. римляне одерживают победу над Карфагеном, справиться с которым до конца никогда не удавалось грекам, и подчиняют себе Сицилию; затем римская армия переправляется в Грецию, в 197 и 168 гг. разбивает македонские войска, в 190 г. - сирийские; в 146 г. римская держава подчиняет себе Македонию и Грецию, в 133 г. - Пергам.
В то же время на Востоке рушится под ударами тохаров Греко-Бактрийское царство, а парфяне отбивают у слабеющих Селевкидов Мидию, Месопотамию и выходят к Евфрату. Остатки эллинистических государств оказываются стиснутыми между Римом и Парфией и теряют всякое политическое значение. Развитие эллинской культуры отныне продолжается в условиях иноземного владычества.
Условия эти неодинаковы: римское владычество и парфянское владычество над эллинистическим миром глубоко отличались по своему характеру. Парфяне пришли в Иран и Месопотамию как освободители местного населения от греческих захватчиков, их идейной опорой были традиции местных культур Востока, их социальной опорой была местная землевладельческая знать. Греки всегда оставались для парфян врагами, если не политическими, то духовными, и это делало невозможным распространение греческой культуры в парфянском царстве. Эллинистические города продолжали существовать в составе парфянского царства, греческий язык служил парфянской администрации, греческие мотивы использовались парфянским искусством; но глубокий синтез эллинской и парфянской культур был немыслим, и за четыре века из парфянских владений не вышло ни одного сколько-нибудь заметного греческого писателя. Не то было в Риме. Римляне старались показать, что они пришли в Грецию и Азию не как завоеватели, а как умиротворители. Опорой римлян была рабовладельческая олигархия полисов, которой они помогали держать в повиновении рабов и бедноту, а эта олигархия была самым образованным слоем населения. Поэтому римляне старались не противопоставлять свою культуру греческой, а всячески сближаться с ней. Римские полководцы и наместники усваивали греческий язык, чтили греческие святыни, вывозили в Рим греческих учителей, книги и статуи. Усиленно подчеркивалась легендарная близость греческого и римского народов; популярность получил миф о происхождении римского народа от Энея, троянского героя, переселившегося некогда в Италию. Рим становился как бы официальным наследником Греции.
В общей обстановке кризиса эллинизма понятен и упадок литературы. Произведения этого периода, за единичными исключениями, сохранились лишь в отрывках. Но признаки общего упадка можно заметить и в философии, и в художественной литературе того времени.
В философии признаком кризиса было распространение скептицизма, пришедшего на смену догматизму. Уже в середине III в., как сказано, скептицизм находит опору в школе платоника Аркесилая (Средняя Академия). Если центральной фигурой философии III в. был Хрисипп, создатель всеобъемлющей догматики стоицизма, то центральной фигурой философии II в. уже оказывается Карнеад (ок. 214-129 гг.), глава Средней Академии, неутомимый критик хрисипповской теории с позиций крайнего скептицизма. Последовательно отвергая всякое положительное содержание философии, Карнеад даже не писал книг, а ограничивалсяустными выступлениями, в которых мастерски использовал риторическую технику, унаследованную им от софистов.
Когда в 155 г., явившись с греческим посольством в Рим, он произнес перед римлянами две речи, в которых с одинаковым блеском доказывал, что справедливость есть благо и что справедливость есть зло, то Катон в Сенате потребовал удалить посольство как угрозу гражданской нравственности. Другие философские школы - послехрисипповская Стоя, перипатетики, эпикурейцы - не выдвинули во II в. ни одного значительного имени, ограничиваясь междоусобной полемикой по частным вопросам и широкой популяризаторской работой, в ходе которой постепенно смягчались особенности и стирались грани, отделявшие школу от школы. Скепсис Карнеада расчищал дорогу для следующего этапа духовного кризиса II в. - для эклектизма, к которому пришла философия к концу века.
В филологии признаками кризиса был отрыв филологии от художественной литературы, сокращение круга исследуемых памятников, сужение тематики исследований. В III в. александрийские ученые, от Зенодота до Эратосфена, были, как правило, филологами и поэтами в одном лице, и это накладывало отпечаток на их научную деятельность. Во II в. на смену им во главе Мусейона становятся Аристофан Византийский (ок. 257-180 гг.) и его преемник, знаменитый Аристарх Самофракийский (ок. 215-145 гг.), имя которого стало нарицательным. Это были уже филологи чистой воды, ничем не связанные с современной поэзией. Филологические критерии первых исследователей казались им наивными и субъективными: начинается волна переизданий, начинается забота об отборе авторов и произведений для переизданий, начинается погоня за обширными детальными комментариями.
Забота об отборе вылилась в составление так называемых «канонов» - списков классических авторов в каждом жанре (5 эпиков, 9 лириков, 5 трагиков и т. д.): ученый интерес все больше сосредоточивался на немногих именах, остальное предавалось забвению. Забота о полноте толкования вылилась в составление объемистых построчных комментариев (Аристарх на каждую книгу издаваемого текста писал по книге комментариев), в которых широта и связность анализа все больше уступали место мелочному разбору частностей языка и реалий. Эти тенденции александрийской школы тут же подвергались критике со стороны конкурирующей пергамской школы: ее глава Кратет Малльский (ок. 215-135 гг.), философ-стоик, географ и натуралист (создатель первого земного глобуса), попытался вернуть филологию к первоначальному философскому энциклопедизму, но безуспешно.
Одним из вопросов, вызывавших особенно острые споры между школой Аристарха и школой Кратета, был вопрос об аналогии и аномалии: что определяет нормы литературного языка, единообразное правило («аналогия», точка зрения филолога Аристарха) или живой обычай («аномалия», точка зрения натуралиста Кратета)? Плодом этого спора явились первая грамматика греческого языка, составленная учеником Аристарха Дионисием Фракийским (ок. 170-90 гг.), и важная попытка философской систематизации риторики (особенно раздела о содержании речи), под влиянием Кратета сделанная Гермагором Темносским (ок. 150 г.).
Однако в разгаре этой полемики александрийскую науку постигла катастрофа. В 145 г. после очередного дворцового переворота Аристарх, наставник старого царя, попал в опалу у нового царя, был вынужден бежать и, старый и больной, умер на Кипре; его ученики разъехались: кто на Родос, кто в Пергам, кто в Афины, комендантом александрийской библиотеки был назначен дворцовыйофицер, и Александрия надолго потеряла роль научного центра.
В художественной литературе кризис проявляется особенно ярко. После блестящей плеяды поэтов эпохи Каллимаха в эллинистической литературе долго не появляется ни одного сколько-нибудь значительного имени. Царит подражательность: писатели берут за образец кого-нибудь из мастеров первого поколения и стараются превзойти его в его же манере. Подражателями Каллимаха выступают оба крупнейших поэта второй половины III в.: Эратосфен, работающий в Александрии, знаменитый астроном и географ, этиологические эпиллии которого заканчиваются превращениями персонажей в небесные светила, и Евфорион, работающий в Антиохии, в эпиллиях и элегиях которого громоздятся мифологические мотивы, изложенные необычайно вычурным и темным языком, насыщенным редкими архаизмами и украшенным изысканными аллитерациями.
Подражателями Аполлония Родосского выступают бесчисленные эпики, чьи произведения известны нам обычно лишь по заглавиям; наиболее заметным из них был Риан Критский (тоже вторая половина III в.), описавший в поэме легендарные мессенские войны VIII-VII вв. - описание это известно по позднему пересказу историка Павсания. Подражателями Феокрита являются авторы маленьких идиллий Мосх Сиракузский (середина II в.) и Бион Смирнский (конец II в.). Подражателем Арата был Никандр Колофонский, работавший в Пергаме; сохранились две его дидактические поэмы о противоядиях от укусов змей и от отравленной пищи (130-е годы). Подражателями Асклепиада, Леонида Тарентского и Каллимаха выступают эпиграмматисты III-II вв. - в их творчестве чем дальше, тем больше ощущается характерное стремление не создавать новое, а варьировать старое, взяв за основу какую-нибудь эпиграмму прежнего мастера и построив по ее образцу новую, на сходную тему. Крупнейшим эпиграмматистом этой эпохи был Антипатр Сидонский, писавший в конце II в. до н. э.
Рядом с этим упадком «высокой» литературы важно отметить очень широкое развитие «низовой» литературы, к сожалению почти нам неизвестной. По-видимому, к концу III в. из прежних мимических сценок и арий вырабатывается жанр большой сюжетной пьесы («мимическая ипотеза»), пользующийся с тех пор повсеместной популярностью до самого конца античности.
Во II в. Аристид Милетский художественно обрабатывает эротический фольклор «Милетских историй»; ко II в., по-видимому, приходится отнести возникновение жанра любовного романа, первые папирусные отрывки которого (так называемый «Роман о Нине») относятся к рубежу I в. до н. э. - I в. н. э.; наконец, в отрывках мифографа Дионисия Скитобрахиона (конец II в.) мы находим беллетризованный пересказ мифов, предвещающий поздние античные и средневековые «романы о Трое». Но наиболее значительным событием было создание народно-философского жанра устной проповеди - «диатрибы», основателем которого считался бродячий киник Бион Борисфенский (первая половина III в.), а лучшим мастером - Менипп из сирийской Гадары (середина III в.).
Это был философский диалог, превращенный в монолог, в котором проповедник сам себя перебивает, задает себе вопросы, отвлекается, рассказывает притчи, толкует мифы, поет стихи, нарочито играет бессвязностью и беспорядочностью изложения, подчиненной, однако, отчетливой целенаправленности философского урока. Стиль этих «Менипповых сатир», до нас не дошедших, оказал глубокое влияние на последующую моралистическую и сатирическую литературу - на Сенеку, Диона Хрисостома, Петрония, Лукиана. Важно отметить, что самый характерный свой прием - чередование прозы и стихов - сириец Менипп явно заимствовал из восточной литературной традиции.
Над этим литературным упадком II в. одиноко возвышается фигура историка Полибия. Но его творчество уже неразрывно связано с новой политической и культурной силой, вступающей в историю Средиземноморья, - с Римом. Именно деятельность Полибия образует тот рубеж, после которого греческая и римская литература сливаются в единый поток.
История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.
 |
 |
Первоначально Рим был лишь небольшим политическим центром племени латинов в средней И...
|
 |
|
Поэтами нового периода римской культуры были Энний и его продолжатели Пакувий, Цецили...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
