ЛитератураЛитература Центральной и Западной АзииЛитература Западной Азии (Персия, Иран, Ирак, Сирия, Ливан, Египет)Литературная жизнь Египта, Сирии и Ирака в XVIII в. - окончание
Подражая знатным меценатам эпохи расцвета при Аббасидах, некоторые мамлюкские эмиры привлекали к себе в дом поэтов и щедро одаривали их. Такой литературный кружок образовался при эмире Ридване. Среди входивших в него поэтов были ас-Суйюти (ум. 1766), Касим аль-Мисри (ум. 1789), аль-Идкави (ум. 1770) и многие другие.
Мухаммад ас-Салахи ас-Суйюти был выходцем из знатного рода, образование получил в аль-Азхаре. Однако очень рано он проявил интерес не только к традиционным мусульманским наукам, но и к поэтическому творчеству, а также прославился как замечательный каллиграф.
Поэзия его была своеобразным сочетанием характерного для Позднего Средневековья усложненного стиля с традициями поэтов классического времени, в первую очередь Абу Нуваса, которому он подражал в своих стихах, посвященных застольным радостям. Сочинял он также традиционные панегирики и газели. К сожалению, в соответствии с модой своего времени он превращал часто стихи в лишенные смысла лексикографические фокусы.
В качестве образца аль-Джабарти приводит одно подобное стихотворение, каждое слово которого начинается с одной и той же буквы. Сочинял он также таштиры и тахмисы к стихам предшественников, что по понятиям того времени свидетельствовало о его мастерстве.
Весьма популярен в Египте был также поэт Касим аль-Мисри, также член кружка Ридвана, воспитанник аль-Азхара. По преимуществу панегирист, подражавший классическим образцам — андалусскому поэту XIV в. Лисан ад-Дину Ибн аль-Хатибу, Касим аль-Мисри прославился строфическими поэмами-песнями (заджаль, мавалия, кан ва-кан, кума) на народном языке. При дворе Ридвана в соответствии с традицией аббасидского двора устраивались литературные собрания, на которых происходили поэтические состязания.
Участники состязаний не только читали свои стихи, но и обменивались эпиграммами и поношениями (хиджа) часто весьма оскорбительного содержания. Касим аль-Мисри принимал деятельное участие в этих турнирах, на которых он обменивался со своим другом Мухаммадом Шабана (ум. 1788) весьма ядовитыми эпиграммами, что, впрочем, не мешало им в жизни оставаться добрыми друзьями. Особенно прославился во время этих состязаний шейх аль-Анбути (ум. 1766), острого языка его талантливых пародий и метких эпиграмм боялись все.
Одним из участников кружка Ридвана был также шейх Абдаллах аль-Идкави, которого вполне можно отнести к числу профессиональных поэтов. В отличие от аш-Шубрави, ас-Суйюти и других поэтов, не нуждавшихся в том, чтобы состоять в свите знатного лица в качестве придворного панегириста, аль-Идкави постоянно искал себе богатого покровителя, что неблагоприятно сказалось на его творчестве.
Несомненно выдающийся знаток своего ремесла, он уснащал свои панегирики бесчисленными лексикографическими фокусами, что, видимо, ценилось его покровителями, но порой сводилось к мастерской демонстрации версификационных приемов.
Совершенно особое место в поэзии XVIII в. занимал Исмаил аз-Захури (ум. 1796). Почти все сколько-нибудь выдающиеся поэты его времени были питомцами религиозных школ или шейхами аль-Азхара; аз-Захури в отличие от них не получил систематического мусульманского образования.
Средства к существованию он добывал продажей кофе, переписыванием Корана, изготовлением амулетов с цитатами из Корана, которые пользовались в Египте большой популярностью. Он частенько проводил время в окрестностях Каира и на острове Рауда, куда собирались любители веселых пирушек, во время которых он с большим мастерством распевал застольные песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на лютне.
Как и его предшественник, андалусский поэт Ибн Кузман, аз-Захури пользовался репутацией превосходного певца, музыканта и прекрасно справлялся с задачей сочинения панегириков во вкусе своего времени. Так, в 1765 г. он адресовал выспренный панегирик руководителю хаджжа по случаю возвращения каравана с паломниками из святых мест, причем закончил панегирик хронограммой, содержащей дату возвращения в Каир эмира.
Однако большинство стихов аз-Захури — застольные песни, в которых он, подражая классическим мастерам этого жанра Абу Нувасу и Лисан ад-Дину Ибн аль-Хатибу, воспроизводил нравы каирских любителей веселого времяпрепровождения, в деталях изображая красоты каирских окрестностей, реки Нила и застольные развлечения. В своих описаниях он умело использовал традиционные поэтические фигуры-клише, сочетая их со свежими образами, рождавшимися под влиянием непосредственных жизненных впечатлений.
Как и все его современники, он часто использовал для своих хамрийят форму строфической поэзии мувашшаха. Сочинял он также и грубоватые хиджа (поношения). Но во всех жанрах стихи аз-Захури не утрачивали смысла, были просты и, главное, не перегружены лексикографическими трюками в духе традиционной поэзии его времени.
Своей обращенностью к реальным событиям и жизненным ситуациям, своим отказом и от изысканной многоречивости, и от нормативной строгости поэтов послеклассического периода аз-Захури, подобно своему предшественнику аль-Хиджази, заметно выделялся среди современников.
По-прежнему большой популярностью у арабов пользовалась в XVIII в. суфийская лирика — может быть, наиболее живое явление в поэзии Позднего Средневековья. Поэзия мистико-аскетического характера имела в Египте и в тесно связанной с ним в культурном отношении Сирии длительную традицию, со временем подвергшуюся существенным изменениям. В XIII в. в Египте жил крупнейший суфийский лирик арабского Средневековья Ибн аль-Фарид, поэзия которого носила чисто религиозный характер.
Впоследствии в суфийских сочинениях зазвучали ноты социального протеста: суфии обличали официальное духовенство, неправедных судий и вообще власть имущих, «забывших Аллаха», погрязших в стяжательстве и угнетающих народ. Наиболее ярко социальное негодование выражено писателем XVI в., автором суфийских трактатов Абд аль-Ваххабом аш-Шарани.
На протяжении XVII и XVIII вв. количество суфийских писателей в Сирии и Египте достигало многих десятков. Во второй половине XVII и в первой трети XVIII в. Сирия выдвинула крупного теоретика суфизма и поэта Абд аль-Гани ан-Набулуси.
Мистик, теолог, поэт, путешественник и плодовитый писатель (ему принадлежит свыше 250 сочинений), ан-Набулуси был, несомненно, ведущей фигурой в религиозной и литературной жизни арабов XVIII в. Рано проявив интерес к мистическим учениям, ан-Набулуси примкнул к суфийским орденам кадири и накшбанди, изучал и комментировал труды таких средневековых суфийских теоретиков и поэтов, как Ибн аль-Араби, а также ат-Таласани, Ибн аль-Фарид, аль-Джили, причем в своих комментариях, в отличие от современных ему комментаторов и компиляторов, он не ограничивался объяснением лексики и толкованием суфийской символики, а высказывал и свои собственные мистические идеи.
Независимо от жанра (ан-Набулуси писал панегирики высокопоставленным лицам, восхваления пророку, стихотворные послания и любовные стихи) поэтические произведения ан-Набулуси всегда имели мистический подтекст.
Перу ан-Набулуси принадлежат также своеобразные, не укладывающиеся в традиционные жанры арабской литературы сочинения: двухтомный сонник, трактат «О дозволительности курения табака» и некоторые другие дидактические сочинения.
Ан-Набулуси считается одним из создателей особого прозаического жанра — рихля (путешествий, страннических «хождений» к могилам святых суфиев). Поэт-мистик побывал в Турции, Египте, Хиджазе, Северной Африке, объездил Сирию, Палестину и описал свои путешествия в воспоминаниях.
Однако в его записках нет никаких географических или этнографических деталей, которые обычно присутствовали в произведениях подобного жанра у средневековых географов.
Автора в первую очередь интересуют история и состояние тех или иных «святых мест», где находятся могилы прославленных суфиев, что, разумеется, не дает картины жизни мусульманских областей, но позволяет читателю выяснить некоторые существенные стороны религиозной и культурной жизни его времени.
Позднее другой сирийский суфий-путешественник, Мустафа аль-Бакри (ум. 1749), составил в подражание ан-Набулуси описание аналогичного путешествия.
Как и в предыдущие столетия, суфийская поэзия, не утрачивая своего мистического характера, часто обращалась к актуальным идеям. Аль-Джабарти в своей хронике приводит отрывок из элегии шейха аль-Азхара — поэта Халила аль-Мунайира, посвященной подвигу одного из мамлюкских предводителей, Аюббея ад-Дафтардара, погибшего в сражении с французами.
Поэт использовал традиционный суфийский образ — прекрасная гурия является мамлюку и говорит ему: «Скачи навстречу счастью во весь опор, ведь я — жизнь», — и вдохновленный ее призывом храбный мамлюк бросается навстречу французам и гибнет, сражаясь за веру. Тем самым, по понятиям суфия, он получил право лицезреть прекрасный лик божества.
Последние годы XVIII в. ознаменовались важнейшим событием в истории Египта — вторжением армии генерала Бонапарта. Вне зависимости от целей Директории, организовавшей экспедицию, почти трехлетнее пребывание французов в стране не могло не оказать влияния на ее культурное развитие.
Полторы сотни ученых и технических специалистов, прибывших вместе с армией, наладили первую в стране типографию с арабским шрифтом, создали библиотеку, астрономическую обсерваторию и химическую лабораторию, драматический театр, построили текстильную и бумажную фабрику, начали издавать газету.
В ходе войны Египет оказался втянутым в водоворот европейской политики, что повлекло за собой усиление европейского влияния во всех сферах жизни и в известной мере предопределило характер культурного развития Египта в XIX в.
Одной из наиболее ярких фигур в египетской литературе конца XVIII и первых десятилетий XIX в. был Хасан аль-Аттар (1766—1835), творчество которого носило еще в основном традиционный средневековый характер, и в то же время он много сделал для распространения просвещения среди арабов.
Сын торговца ароматическими специями, Хасан аль-Аттар оставил торговлю, учился в аль-Азхаре, стал одним из его преподавателей, а позднее даже главным шейхом университета. В период французской экспедиции 1798—1801 гг. он находился в дружеских отношениях с французскими учеными и даже обучал их арабскому языку.
При Мухаммаде Али он входил в число его приближенных и был главным редактором первой египетской газеты — «Египетские ведомости». Знаток многих традиционных арабских наук, он оставил после себя сочинения по мусульманскому праву, арабской грамматике, логике, математике и медицине.
Образцом эпистолярного творчества XVIII в. могут служить его послания высокопоставленным чиновникам в Турции, кади, улемам и другим лицам. Сохранились его путевые заметки с красочным описанием Дамаска, Константинополя и Босфора. Эти произведения написаны свободной прозой, без характерного для Позднего Средневековья саджа (рифмованная проза).
Продолжая традицию средневековых поэтов, аль-Аттар посвящал панегирики египетскому правителю Мухаммаду Али, своим друзьям — азхарским шейхам (например, был популярен его панегирик шейху аль-Магриби, сочиненный по случаю избрания шейха старшиной магрибинского ривака — землячества — в азхарском университете).
Аль-Аттар писал также элегии на смерть друзей (например, элегия на смерть шейха ад-Дасуки), сочинял застольные песни. Наиболее яркие стихи его дивана относятся к жанру васф.
В них содержатся красочные описания городов Египта (например, Асьюта), каирских достопримечательностей (например, знаменитого азбакийского пруда в центре Каира с прекрасными дворцами, его обрамляющими) и т. д.
В меньшей мере, чем в Сирии и Египте, приближение Нового времени ощущалось в Ираке — одной из наиболее отсталых в экономическом и культурном отношении областей Османской империи. Литература Ирака, в основном представленная поэзией, носила в XVIII в. еще строго традиционный характер.
Иракские поэты не выходили за пределы средневековых жанров, и, может быть, единственной отличительной чертой их творчества было обилие произведений религиозного (в основном, шиитского) содержания: различных од в честь пророка Мухаммеда, грустных элегий о загубленных душах шиитских святых Али и его сына Хусейна, убитых политическими и религиозными противниками еще в VII в., в них поэты в традиционных шиитских выражениях обычно горестно сетовали на жестокую судьбу.
При провинциальных иракских правителях, как некогда при могущественных багдадских халифах, были свои панегиристы, в поэзии которых почти не находили отражения социальные проблемы Ирака — экономический гнет и политическое бесправие. Может быть, некоторое исключение представляет Мустафа аль-Гулами аль-Маусили, который в стихах критиковал османские власти.
Обычно же поэты сочиняли верноподданнические оды за вознаграждение. Например, поэт аль-Умари в середине XVIII в. посвящал панегирики-поздравления багдадскому паше Ибн Хасану в связи с «победами» паши над бедуинами Южного Ирака. Другой поэт, Казим аль-Узри, прославлял в панегириках правителя Багдада Сулеймана, а поэт аль-Ашри воспевал багдадского правителя Омара, выходца из кюлеменов (иракских мамлюков).
Тот же аль-Ашри, поэт с ярко выраженными шиитскими симпатиями, во время посещения шиитских святынь в Неджефе писал грустные элегии в память шиитских мучеников Али и его сына Хусейна. Подобные же элегии сочинял и другой шиитский поэт, Ахмад Фахри аль-Маусили.
Арабская поэзия XVIII в., оставаясь в основном традиционной, сыграла немалую роль в формировании литературы Нового времени. Заслуга поэтов Позднего Средневековья заключалась в том, что в век полного политического бесправия и культурного упадка они сумели уберечь от полного забвения классические традиции арабской поэзии.
Вместе с тем, отдавая должное этой традиции в подражательных панегириках, многие поэты в других жанрах все чаще обращались к живой современности, откликались на текущие события, а порой даже выступали с критикой общественных несправедливостей, используя как классические, так и народные формы строфической поэзии (мавалия, заджаль) и легкие для песенного исполнения размеры, — словом, хотя и в осторожной форме, но выходили за рамки средневековых канонов и этим подготавливали почву для возникновения поэзии XIX—XX вв.
Арабская проза Нового времени также испытала влияние позднесредневековой арабской словесности, в первую очередь народных романов и новеллистики, которые третировались филологами-пуристами как словесность вульгарная и недостойная внимания.
От многовековой традиции народной прозы писатели Нового времени унаследовали вкус к увлекательным сюжетам, мастерство занимательного построения фабулы, особенности композиции, богатый арсенал мотивов и образов.
 |
 |
XVIII столетие — важный этап в литературном развитии Ирана. В это время намечаю...
|
 |
|
Хатеф Исфахани родился в начале XVIII в. в Исфахане. С ранней юности он был преданным...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
