ЛитератураЛитература Центральной и Западной АзииЛитература Западной Азии (Персия, Иран, Ирак, Сирия, Ливан, Египет)Литературная жизнь Египта, Сирии и Ирака в XVIII в. - начало
Более насыщенной была литературная жизнь Египта, где на протяжении XVIII в. появляется ряд значительных фигур. Фактические правители Египта, мамлюкские эмиры, несмотря на постоянную междоусобицу старались покровительствовать наукам и литературе, приближали к себе мусульманских ученых (улемов), поэтов и всячески одаривали их.
От мамлюкских эмиров не отставало также богатое купечество. Богатые горожане имели большие частные библиотеки и по традиции покровительствовали ученым и литераторам.
Мусульманские улемы преподавали в куттабах (начальные школы, где изучался Коран) и в медресе (школы более высокого уровня). Главным очагом просвещения в Египте был богословский университет аль-Азхар, расположенный в Каире в помещении одноименной мечети.
В аль-Азхаре преподавались богословские науки и мусульманское право, отчасти мусульманская историография и арабская филология. Некогда в аль-Азхаре, как и в других учебных заведениях Арабского Востока, изучались математика, астрономия, медицина, точные и естественные науки, но к XVIII в. эта традиция была почти полностью утрачена.
Даже в сфере традиционной схоластики азхарские улемы редко создавали что-либо оригинальное и обычно ограничивались составлением разнообразных комментариев (шурух), глосс (хаваши) или объяснительных примечаний (тааликат) к трудам теологов предшествующих столетий.
Но, несмотря на общий упадок преподавания, среди шейхов аль-Азхара и связанных с аль-Азхаром ученых были и выдающиеся люди. Заслуживает упоминания аль-Муртада аз-Забиди (1732—1791), йеменец по происхождению, проживший большую часть жизни в Каире и умерший здесь от чумы.
Его перу принадлежит множество сочинений, главное из которых «Венчальная корона в истолковании аль-Камуса» — комментарии и дополнения к знаменитому словарю арабского языка средневекового лексикографа аль-Фирузабади (1329—1414), а также комментарии к сочинениям средневекового богослова и философа-мистика аль-Газали (1059—1111).
Во второй половине XVIII в. в Каире трудился другой выдающийся ученый, аль-Джабарти (1754—1826), историк, автор хроники, в которой добросовестно описаны события времени правления мамлюков и турков, французской экспедиции Бонапарта и первых двух десятилетий правления Мухаммеда Али.
Для историков культуры и литературы Египта эта хроника представляет огромную ценность, ибо содержит уникальные биографические материалы, а также отрывки из официальных документов, частной переписки и произведений египетских поэтов.
Литературный талант и наблюдательность автора, его склонность к бытовым зарисовкам, его интерес к судьбам и взглядам выдающихся людей своего времени делают хронику аль-Джабарти в равной мере достоянием исторической науки и замечательным образцом арабской мемуарной литературы конца XVIII в. Распространенным чтением образованных людей его времени, пишет аль-Джабарти, были знаменитые макамы аль-Харири, фарсиязычные классики — Фирдоуси («Шах-наме»), Хафиз и Саади.
Как и в предшествующие столетия, во всех слоях общества большой популярностью пользовались произведения народной литературы, культура публичного чтения которых сохранилась в арабских провинциях на протяжении всего XVIII в.
Как и в старину, специальные декламаторы в кофейнях, на рынках и в других общественных местах читали «с выражением» романы-эпопеи типа «Антар», «Повести о подвигах племени бану хиляль» и другие, а также новеллы (бытовые, фантастические, дидактические и т. п.), часть которых ранее вошла в собрание «Тысячи и одной ночи».
Участник похода генерала Бонапарта в Египет (1798—1801) Денон отмечает поразительную способность египтян слушать исполнение одной и той же знакомой повести по многу раз, ибо каждый рассказчик умеет по-своему оттенить ту или иную сторону повествования.
У одного лучше выходят сцены чувствительные и любовные, другому удается с большим темпераментом нарисовать батальные сцены, третий захватывает внимание слушателей невероятными приключениями, четвертый смешит комическими эпизодами. «Словом, — заключает Денон, — рассказ заменяет арабу театральное представление».
В XVIII в. популярны были произведения народной литературы — романы, новеллы, имеющие не только устную (фольклорную), но и письменную традицию, о чем свидетельствуют сохранившиеся записи произведений народной литературы, сделанные в то время. Некоторые из этих произведений напоминают фаблио и шванки, а порой и европейские плутовские новеллы.
Часто они восходят к средневековому фольклору различных народов Востока, а иногда имеют параллель в произведениях крупных средневековых арабских прозаиков (аль-Джахиза и др.). Например, большой популярностью в Египте в XVIII в. пользуются всевозможные рассказы о ловких жуликах, хитрецах и мошенниках, известные там еще в глубокой древности.
В одном из сохранившихся рассказов, своим грубоватым юмором напоминающим европейские фаблио, повествуется о женщине, вышедшей одновременно замуж за двух воров — дневного и ночного — и в течение некоторого времени обманывавшей их обоих. После рождения у женщины сына оба жулика претендуют на право называться отцом ребенка и ссорятся между собой.
Сохранились записи рассказов о животных, близких по содержанию к «Калиле и Димне», рассказов о скупых людях, о возлюбленных, которым судьба мешает соединиться, рассказов фантастического и дидактического содержания.
Особое место занимают собрания басен и пословиц. Произведения народной литературы, как и в предшествующее столетие, собирались рассказчиками и переписчиками в сборники, предназначенные для публичных выступлений. Состав таких сборников носил обычно случайный характер.
До нас дошли также записи небольших стихотворений любовного содержания, стихотворные жалобы на разлуку с друзьями, на несправедливость властей, на бедность и трудную жизнь.
Сохранились лирические стихотворения, напоминающие турецкий городской романс (шаркы), в которых герой произносит любовный монолог перед домом своей возлюбленной, превознося ее красоту и жалуясь на жестокосердие. Встречаются шуточные стихи. В одном из них, например, высмеивается капризная жена, недовольная своим тесным домом и мечтающая жить во дворце.
Герой этой литературы почти всегда горожанин-ремесленник, мелкий торговец, бывший солдат, а иногда и сельский житель, образ которого все чаще встречается в городской новеллистике по мере того, как в городах появляются разорившиеся и бежавшие из деревень египетские феллахи.
Если в героических эпопеях и волшебных сказках герою приходится сражаться с иноплеменниками, иноверцами или волшебными силами, то в стихотворениях и новеллах бытового жанра ему противостоят знатные и богатые вельможи, чиновники и неправедные судьи. Авторов (рассказчиков) этих новелл занимают не великие события, подвиги и чудеса природы, а повседневная жизнь горожан, реальный быт, нравы и ситуации.
Как и в предшествующие столетия, арабское словесное искусство в Египте было представлено главным образом поэзией. Арабские поэты XVIII в., как правило, придерживались традиционных поэтических форм и жанров, круг их идей, представлений и сюжетов был примерно тот же, что и у их предшественников, поэтов классического периода.
Египетские, иракские и сирийские поэты XVIII в., если они жили в резиденциях провинциальных правителей, как некогда придворные панегиристы багдадских халифов VIII—XI вв., слагали в честь своих покровителей по традиционной схеме торжественные панегирики, поздравления в связи со знаменательными датами, элегии по случаю смерти.
Сочиняли они также послания в стихах, застольные и любовные песни, религиозные панегирики, иногда с сильным суфийским оттенком. Поскольку версификационное мастерство как таковое ценилось в эпоху Позднего Средневековья превыше всего, поэты состязались в сочинении экспромтов, хронограмм и поэтических загадок, проделывали всевозможные графические фокусы, придававшие стихам зрительную выразительность.
Так, используя особенности арабской графики, они сочиняли стихи, содержащие в каждом слове или, наоборот, не содержащие ни в одном слове буквы с определенным начертанием, или каждая вторая буква которых имела в своем начертании надстрочную или подстрочную точку, или все буквы каждого второго слова содержали точки, или каждое слово начиналось с буквы, которой оканчивалось предшествующее слово, и т. д.
Широко практиковались ремесленно-поэтические приемы Позднего Средневековья — тахмис и таштир, суть которых заключалась в переработке по определенным правилам стихотворений предшественников, которые дополнялись новыми полустишиями с сохранением размера и рифм, что приводило к частичной утрате смысла в стихотворении, взятом в качестве основы, но зато должно было продемонстрировать формальное мастерство дополнившего его поэта.
Аль-Джабарти в хронике сообщает биографические данные более чем о двух десятках египетских поэтов, и хотя, кажется, ни один из них не мог сравниться с прославленными мастерами классического периода, в их числе были и такие, чье творчество, несомненно, было отмечено печатью таланта.
Весьма лестно аль-Джабарти отзывается о поэте конца XVII и начала XVIII в. Хасане аль-Бадре аль-Хиджази (ум. 1718), сочинявшем стихи на простонародном языке в отличие от его современников, творцов послеклассической эпигонской поэзии.
Аль-Хиджази, воспитанник аль-Азхара, большое внимание уделял логике и грамматике и написал по этим дисциплинам ряд трудов. Уже в зрелом возрасте он начал проявлять интерес к суфийской философии, ей аль-Хиджази посвятил большую урджузу (поэму в размере раджаз) в полторы тысячи строк.
Наибольший историко-литературный интерес представляют его стихотворения «на тему дня», в которых он выражал сочувствие египетскому бедному люду, одновременно сожалея о его невежестве и отсутствии моральных принципов.
С негодованием писал он о своих коллегах-азхарских шейхах, превративших свою религиозную деятельность в источник дохода, и осуждал их за поощрение простонародного культа поклонения святым.
В сатирических тонах он изображал суеверие египтян, их поклонение разным шарлатанам и юродивым, которых они провозглашали святыми, их суфийские оргии, во время которых они предавались распутству, их веру в силу магии и языческих радений, якобы способных заставить Нил достигнуть высокого уровня во время разлива, и т. д. Многие его мысли предвосхищали идеи арабских просветителей.
Аль-Хиджази изображал характерную для Египта фигуру сборщика налогов и отношение к нему жителей, описывал политическую ситуацию в Египте и произвол мамлюкских правителей.
При этом он давал исторически точные характеристики своим современникам — мамлюкским эмирам, в частности жестокому эмиру Али, так притеснявшему жителей, что те открыто радовались его смерти в 1711 г. Тем не менее сам аль-Хиджази писал о нем с уважением, ибо считал, что египтяне нуждаются в строгом правителе.
По тону стихи аль-Хиджази часто напоминают стихи Абу-ль-Атахии. Так же как и у поэта IX в., в них много критических и моральных сентенций, стихи изобилуют грустными и пессимистическими размышлениями о суетности человека и бесплодности человеческих устремлений, хотя сам же поэт предостерегает людей против подобных настроений, которые называет «скорпионами и змеями».
Простота и естественность стиля аль-Хиджази, предпочтение, которое он оказывал легким для скандирования и запоминания метрам, делали его поэзию популярной во всех слоях египетского общества. Его обращенность к современной теме была большим новшеством на фоне эпигонской поэзии Позднего Средневековья, которая не признавала никаких отступлений от традиционной схемы.
Аль-Хиджази часто называл в стихах свое имя (чего не знала средневековая литература и что свидетельствовало о возросшем авторском начале) и завершал их хронограммами, что позволяет датировать их написание и отраженные в них события.
Совершенно иной тип поэта являл собой Абдаллах аш-Шубрави (ум. 1757). Выходец из уважаемой семьи азхарских улемов, аш-Шубрави получил широкое богословское образование, быстро выдвинулся в качестве преподавателя исламских наук, а в 1724 г. стал главным шейхом аль-Азхара, причем в его времена престиж мусульманского университета оставался высоким.
В поэзии, в отличие от аль-Хиджази с его простонародными стихами, он был традиционалистом, сочинял панегирики высокопоставленным лицам и любовные стихи, которые с успехом исполнялись певцами.
Как и другие поэты Позднего Средневековья, аш-Шубрави отдал дань и строфической поэзии на народном языке (заджаль и мавалия), формы которой он использовал главным образом в любовных песнях.
 |
 |
Подражая знатным меценатам эпохи расцвета при Аббасидах, некоторые мамлюкские эмиры п...
|
 |
|
XVIII столетие — важный этап в литературном развитии Ирана. В это время намечаю...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
