ЛитератураЛитература Южной и Юго-Восточной АзииЛитература островных государств Юго-Восточной АзииРазвитие литературы индонезийского архипелага и Малакки первой половины XIX в.
Великая французская революция и наполеоновские войны не прошли бесследно для Нусантары, где на свой лад отразилось англо-французское соперничество тех времен. С 1808 по 1811 гг. Ява стала ареной бурной деятельности нового генерал-губернатора Нидерландской Ост-Индии, «железного маршала» Германа Виллема Дандельса, действовавшего здесь так же круто, как действовал в Европе его патрон — Наполеон I.
За пять лет английского междуцарствия лейтенант-губернатор английской Ост-Индской Компании на Яве Стэмфорд Рэффлз вторгся со своими войсками в столицу султана Джокьякарты, покончил с суверенитетом султанатов Бантам и Черибон, а также решительно пресек попытки султанов Палембанга занять независимую позицию.
Когда в немалой степени обескровленная Голландия утвердилась, наконец, в своих владениях и принялась наводить там свой порядок, на Центральной Яве вспыхнуло восстание принца Дипонегоро — последняя попытка наиболее решительных представителей яванской аристократии сбросить иностранное иго.
Ценою немалых усилий в результате пятилетней Яванской войны голландцам удается, однако, взять верх над повстанцами и укрепить свои позиции, превратив большую часть яванских крестьян в своих оброчников. Более того — за голландскими солдатами остается решающее слово в затяжной гражданской войне (1803—1845) на Западной Суматре, а в 1846, 1849 гг. голландцы посылают военные экспедиции на остров Бали, стремясь распространить свою фактическую власть и на эти территории.
Осторожнее действуют в это время англичане, все-таки постоянно вмешивающиеся в дела Малайских султанатов и закрепившие за собой ряд опорных пунктов вдоль Малаккского пролива, объединяющихся в 1826 г. в президентство Стрейтс Сетлментс — краеугольный камень будущей Британской Малайи.
В эту неспокойную эпоху в Нусантаре сохраняются, однако, относительно мирные уголки, где продолжается освященная традициями литературная деятельность, такова, например, Суракарта — небольшое центральнояванское государство. Уже со второй половины XVIII в. литераторы Суракарты, игнорируя унизительное настоящее, обращают взоры в полузабытое прошлое: создают новояванские переложения классических поэм на кави, пытаются донести до своих современников мудрость средневековых мистико-философских трактатов, стараются привить яванскому дворянству мудрость, стойкость, бесстрашие, достойные известных им по популярным театральным представлениям и по литературе героев древности — Рамы, Арджуны, Гатоткочо... Замкнувшаяся в собственных традициях, стремящаяся остаться неизменной и неизбежно меняющаяся, литература эта именуется нередко литературой «яванского ренессанса».
Индонезийский литературовед Пурбочероко выделил в «яванском ренессансе» два периода: период возрождения классики и период создания новых произведений. Ко второму периоду следует отнести Йосодипуро Младшего (ум. в 1842 г.), который занимался реставрацией обветшалых в языковом отношении литературных памятников.
Сменив своего отца в должности придворного поэта (пуджангго далем), Йосодипуро Младший, по всей вероятности, выступил в роли соавтора (или скорее редактора) отцовской переработки «Бхаратаюдхи» («Бротоюдо»), а в 1818 г. и сам предпринимает переделку поэмы средневекового яванского поэта мпу Тантулара «Арджуна-виджайя», назвав свое произведение «Китаб Арджуно-сасро».
Несколько позже появляется почти одноименная «Китаб Арджуно-сасро бау» кьяи Синду Састро, восходящая к яванской театральной традиции, так и все более многочисленные в XIX в. «театральные повести» и пьесы, представляющие собой литературные варианты тех, которые разыгрывались в яванском театре.
Яванский кукольный театр, приобретающий в XIX в. известную нам форму, в свою очередь, охотно инсценирует новояванские переработки старых поэм на кави и популяризирует культуру «яванского ренессанса» далеко за пределами Суракарты. Использующие отдельные мотивы «Махабхараты» и «Рамаяны», театр и эпическая поэзия «яванского ренессанса» способствуют канонизации тех мифологических представлений, с которыми мы сталкиваемся на Яве.
Писатели Суракарты не ограничиваются обращением к традициям доисламской культуры Явы.
Для яванского литератора XIX в. индуяванская и мусульманская традиции — два аспекта вечного и неизменного космического и социального порядка. Неудивительно поэтому то, что наряду с созданной в древнеяванских традициях «Китаб Арджуно-сасро» из-под пера Йосодипуро Младшего выходят «Менак Амир Хамза» и «Китаб Амбийо» («Книга о пророках») — произведения мусульманского толка.
Те же две линии менее отчетливо прослеживаются в многочисленных мистико-спекулятивных и дидактических сочинениях писателей Суракарты. Некоторые из произведений этой группы восходят к средневековым памятникам. Так, известная в нескольких редакциях суракартская «Китаб Панити-Састро» является переработкой древнеяванской «Нитисастры» а стихотворный «Таджусалатин» — не что иное, как версификация малайского средневекового зерцала «Таджу-с-салатин», приписываемая тому же Йосодипуро Младшему.
Огромной популярностью пользовалось на Яве в XIX в. предназначенное для правителей поэтическое зерцало «Буланг Рех», принадлежащее меценату и поэту, впоследствии государю Суракарты Паку Бувоно IV (1820—1823), а также другая его поэма «Буланг эстри», посвященная долгу и обязанностям женщин.
Энциклопедические тенденции, присущие литературе «яванского ренессанса», отчетливо сказываются в «Серат Чентини». Эта огромная поэма содержит разнообразные сведения о яванской топографии, искусстве, музыке, магии, гаданиях, эротике, но более всего о богословии и мистицизме. Она создавалась в начале XIX в. целым коллективом авторов (Йосодипуро Младший, Ронггосутрисно, Састродипуро и др.) под руководством будущего Паку Бувоно IV.
В основе своей «Серат Чентини» представляет собой историю сеха (шейха) Амонг Рого, сына низвергнутого правителя Гири — влиятельного некогда княжества Восточной Явы. Потеряв почти всю свою родню при разгроме княжества войсками Матарама и Сурабайи, Амонг Рого превращается в типичного для средневековой Явы странствующего мистика, а затем оказывается казнен по обвинению в ереси султаном Матарама, которому он мечтал отомстить за смерть своих близких.
Эзотерические премудрости, составляющие суть книги, излагаются в ней в форме диалогов, как это было принято в сулуках, яванских мистико-спекулятивных поэмах, с которыми генетически связан «Серат Чентини».
Стремлением объединить устные и письменные традиции, связанные с историей Явы, отмечены и составляющиеся в Суракарте исторические компендиумы, стандартно именующиеся «Бабад танах Джави». Бросается в глаза архаический этноцентризм суракартских исторических сводов, в которых история Явы, начинающаяся с сотворения человека и доведенная до XVIII века, подается как мировая история.
Одна из поэтических редакций «Бабад танах Джави», завершенная в самом начале XIX в., приписывается Йосодипуро Старшему. Его сын известен как автор небольших поэм «Бабад Прают» и «Бабад Пакепунг», в которых в безупречной форме и с большой точностью излагаются эпизоды из истории Суракарты XVIII — начала XIX вв.
«Ты будешь последним пуджонгго Суракарты», — так якобы сказал Йосодипуро Младший своему внуку Ронгговарсито (1802—1873). В творчестве этого блестящего стилиста, автора неповторимых по своей музыкальности стихов, как бы аккумулировались многие свойства ранней литературы «яванского ренессанса».
По преданию поэт учился сперва в явано-мусульманской школе, потом на Восточной Яве и на Бали, где и крестьяне до сих пор немного понимают по древнеявански, а кукольники в поисках тем еще сравнительно недавно обращались к поэмам на кави. По возвращении в Суракарту, Ронгговарсито получает должность в канцелярии наследника престола.
К этому времени относятся и его первые литературные опыты. Молодой поэт успешно поднимается по придворной иерархической лестнице, в 50-х годах становится придворным поэтом и заканчивает свой путь, снискав имя самого крупного яваноязычного литератора того времени.
Сочинения Ронгговарсито многообразны, но ограничиваются набором жанров, принятых в литературе «яванского ренессанса». Здесь и романтические поэмы, восходящие к индуяванским и средневековым яванским традициям («Серат Чарийосипун Алам Кутук», «Панджи Джаенг Тилам») и восходящая к преданиям XVI—XVII вв. книга о мусульманских апостолах на Яве («Вали Соно»), и труды по грамматике и об искусстве составления хронограмм, и прозаическая «Пустоко роджо», грандиозная мифологическая история Явы, базирующаяся на яванских театральных традициях и включающая, как можно думать, фрагменты из яваноязычных историй периода Прибрежной культуры и отдельные сведения, например о Кавказе или Каспийском море, почерпнутые поэтом у своих европейских знакомых. (Есть сведения, что он некоторое время сотрудничал в издаваемом голландцами на яванском языке журнале «Бромортани».)
Бесспорный интерес представляют моралистическо-дидактические поэмы Ронгговарсито «Джаенгбойо», «Джоко Лоданг», «Колотидо» и др., в которых выражается недовольство современной поэту действительностью с ее падением нравов и предсказывается торжество разума и справедливости.
Нельзя, однако, не вспомнить того, что всеобщее падение нравов является характерным признаком калиюги — четвертого заключительного этапа мирового исторического цикла в глазах индуяванцев и провозвестием конца света (киямат) для яванцев-мусульман, а надежды на наступление новых времен испокон веков были связаны у них здесь с образом Эру Чокро (Справедливого царя), отождествлявшегося буддистами с Вайрочаной, а мусульманами — с Махди.
Ту же самую неприглядную картину, когда женщины теряют стыд, вельможи — верность сюзеренам, дети — уважение к родителям, но облеченную в форму пророчества, мы находим в одном из бабадов княжества Джокьякарта. В Джокьякарте было создано сравнительно мало произведений.
Среди них, например, «Серат бабад Дипанегаран» — стихотворная история яванской войны, написанная самим Депонегоро в жанре бабадов — с их обязательным полумифологическим зачином и довольно подробным описанием исторических фактов.
Архаическая лексика, изобилие цветистых описаний характерны для стиля, развивающегося в Джокьякарте в середине XIX в. при деятельном участии видного историографа Сурьонегоро, принадлежавшего к княжескому роду Паку Аламов.
Другой автономный княжеский дом — Мангкунегоро подарил яванской литературе видного писателя Мангкунегоро IV, оказавшего, как полагают, формирующее влияние на творчество Ронгговарсито и создавшего ряд беллетристических, моралистических и спекулятивно-философских поэм, лучшей из которых считается «Ведо Томо».
За пределами дворцовых стен литературная деятельность на яванском языке продолжается в первой половине XIX в. разве что в мусульманских школах Центральной Явы, но распространенные здесь мистико-спекулятивные поэмы (сулуки) и мушаваратаны — переложенные на стихи богословские дискуссии, а также разного рода жития не содержат каких-либо новых элементов.
Укрепление колониальных порядков в Нусантаре привело к свертыванию культурных связей региона с остальными странами Азии, равно как и к ослаблению традиционных связей между самими народами Индонезии, в силу чего ослабевает и влияние яванской литературы за пределами территории, населенной яванцами.
Так, обращаясь к балийским литературным произведениям первой половины XIX в., все труднее становится решить, на каком они написаны языке — традиционном яванско-балийском, с более интенсивной местной окраской, или уже на балийском языке с еще отчетливыми следами яванского влияния.
Поэзия по-прежнему решительно преобладает у балийцев над прозой: с помощью приближенных к строю местного языка размеров тенгахан или мачапат здесь продолжают воспеваться приключения героев классических индийских эпопей («Арджунэ Пралабдэ», «Кунти Яджнэ» и др.). Все еще возникают здесь и новые местные обработки яванских поэм о царевиче-панджи, разыскивающем свою суженую, поэм, популярность которых на Яве земетно поблекла.
Появляются книжные варианты местных фольклорных произведений, приближающихся по характеру то к балладам («Пранэ Ситрэ»), то к плутовскому эпосу («Чупак», «Эндер», «Пак Бонгклинг», и др.). На убыль идет распространение яванского литературного языка и на Западной Яве, где живут в основном сунданцы.
Широчайшее хождение получают здесь сунданоязычные вавачаны — поэмы, продолжающие испытывать влияние яванской метрики и поэтики, но черпающие свои темы уже не только из яванской литературы, но и из местного фольклора.
Сказочно-романтические вавачаны («Чариос Донгенг Суравангса», «Чариос Прабу Мундинг Лайя»), многие из которых перекликаются по содержанию с устными эпическими поэмами сунданцев (пантунами), пользуются здесь большой популярностью наравне с более короткими новеллистическими или комическими вавачанами.
Среди сунданских вавачанов или балийских поэм XIX в. мы находим также произведения, подсказанные по-видимому литературой на малайском языке — второй по степени влиятельности литературой Нусантары.
Общие для всей Нусантары процессы культурного обособления сказались и на распространении малайского литературного языка: например, в северосуматранском султанате Аче, где в XVII в. литература существовала только на малайском, в XIX в. существует уже мусульманская комментаторская и нарративная литература на ачехском языке, причем часть произведений этой литературы — переводы с малайского (в бугийской и макассарской литературе XIX в. переводы с малайского составляли процент не менее значительный), другие же произведения на ачехском языке не имеют как будто малайских прототипов («Хикаят Мычуко» о происхождении традиционной шапочки индонезийского мусульманина или «Хикаят Пыдыэнг», в котором пророк Али по ошибке заподозривает в измене свою жену Фатьму, услыхав, как она разговаривает за стеной с его собственным мечом).
При этом, однако, активизация литературы на ачехском языке не мешает появлению в Аче такого, например, малайского памятника, как «Адат Аче», принявшего свой окончательный вид в начале XIX в., равно как и устойчивая летописная традиция на бугийском языке не мешает бугийским правителям прибегать к услугам малайскоязычного летописца.
Как в районах с коренным малайским населением (Малаккский полуостров, Восточная и Западная Суматра), так и в более пестрых в национальном отношении прибрежных городах Калимантана или Молуккских островов продолжают создаваться в первой половине XIX в. литературные памятники на малайском языке.
Малайская литература находит читателей и «вербует» авторов и в яванской среде — недаром среди малайских рукописей мы находим множество списков, изготовленных в Батавии, равно как в Черибоне, Семаранге, Демаке и даже в Памекасане (Мадура), а в соответствующих каталогах их описания снабжены зачастую пометками: «яванизированный малайский язык», «обилие батавских и голландских словечек», «очень плохой малайский с Явы».
В первой половине XIX в. в замедленном темпе продолжается наметившееся в XVI—XVII вв. распространение малайского литературного языка на обширной территории Нусантары, и отступив на одних участках, он добился некоторых успехов на других с тем, чтобы перейти к широкому наступлению во второй половине XIX в.
Этому немало способствовало то, что малайский литературный язык продолжал оставаться для Нусантары языком ислама, ставшего преобладающей религией в прибрежных городах как Малаккского полуострова, так и всего архипелага, — обстоятельство, положительно влиявшее на статус «простого (низкого) малайского языка», распространенного в качестве lingua franca в тех же прибрежных районах страны. Малайский язык использовался и европейцами по мере их укрепления в Нусантаре в качестве языка-посредника всего островного мира.
Одновременно множится и число произведений, написанных в XIX в. на этом языке — от произведений на «невыносимом малайском» до письменных памятников, которые по стилю немногим уступают признанным образцам классической малайской литературы XVII в.
 |
 |
Длительное время малайская литература XIX в. характеризовалась как литература, находя...
|
 |
|
В первой половине XIX в. до Филиппин, хотя и с опозданием, докатываются отголоски так...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
