ЛитератураЛитература Южной и Юго-Восточной АзииЛитература островных государств Юго-Восточной АзииЛитературный процесс на Филиппинах в XVIII в.: приобщение к европейской культуре
В XVIII в. на Филиппинских островах усилилось политическое и экономическое господство католической церкви. В руках монашеских орденов сосредоточились огромные земельные и денежные богатства, часто использовавшиеся в ростовщических целях. Колонизаторы захватывали новые и новые общинные земли и закрепощали филиппинское крестьянство.
В результате учащаются стихийные разрозненные выступления крестьян, вылившиеся в 1762—1764 гг. в мощное восстание. За восстанием последовали первые «либеральные» реформы, приведшие к образованию местного, филиппинского, духовенства, а в дальнейшем — и светской интеллигенции из числа местных жителей.
В 80-х годах XVIII в. началось приобщение филиппинцев к достижениям испанской культуры, литературы, науки, языку, что в какой-то мере открыло доступ нарождавшейся филиппинской интеллигенции к европейской цивилизации.
К середине XVIII в. латинизированные испанцами филиппинские письменности окончательно вытеснили доиспанское филиппинское слоговое письмо; к этому времени не без участия монахов были утрачены, по-видимому, и многочисленные тексты произведений филиппинской средневековой литературы (эпос, народные песни).
Книжная продукция на Филиппинах была для Юго-Восточной Азии весьма значительной: к 1800 г. только в типографии Университета св. Фомы в Маниле было напечатано около 500 названий книг на испанском и тагальском языках.
Это были почти исключительно сборники молитв, учебники христианского вероучения и проповеди. С литературной точки зрения наиболее важными из этих произведений следует признать пасьоны (страсти) — религиозные поэмы, посвященные жизни Христа, его крестным мукам и воскрешению.
Как правило, пасьоны представляли собой адаптации или переводы испанских оригиналов на тагальский язык. Первый такой филиппинский пасьон — «Страсти господа бога нашего Иисуса Христа» — был написан Гаспаром Акино де Беленом и опубликован в 1704 г. Стихотворный размер, избранный де Беленом, — восьмисложное пятистишие — подчеркивает родство пасьона с тагальской народной поэзией. О народных корнях поэмы говорит и ее безыскусный, ясный и точный язык.
Образ Христа максимально «очеловечен»; он предстает перед читателем или слушателем как воплощение доброты, благожелательности, простодушия.
Вам же я оставляю
[Мою] дружбу, которой нет границ,
Носите [ее] в сердцах своих,
Неуклонно подражайте
Дорогому для вас примеру, —
с этими словами тагальский Христос обращается к апостолам во время тайной вечери.
Произведение Гаспара Акино де Белена породило множество подражаний на различных языках народов Филиппин, из которых первым можно считать тагалоязычный пасьон Луиса Гиана, опубликованный в 1750 г. Пасьоны охотно инсценировались, составляя особый, восходящий к испанским средневековым ауто жанр театральных представлений (сенакуло). Сенакуло исполнялись во время великого поста, они были настолько популярны, что простые крестьяне часто знали их текст наизусть.
Наряду с сенакуло популярнейшим видом театральных спектаклей на Филиппинах были так называемые моро-моро, составляющие основную часть репертуара тагалоязычного Комического театра, открытого в Маниле в 1790 г. Моро-моро — это светские драматические представления с пением и танцами.
В них разыгрывались кровопролитные сражения между христианизированными филиппинцами и неизменно злоумышляющими против них южнофилиппинскими мусульманами (моро), одновременно в эту рамку заключались и любовные приключения какого-нибудь знатного христианина и не менее знатной мусульманки.
Первую постановку моро-моро принято относить к 1637 г., когда была захвачена мусульманская крепость Илиган на острове Минданао. Не вызывает сомнения, что моро-моро, связанные с традицией испанского народного театра, теснейшим образом соотносятся также с дохристианской культурой Филиппин (так, бисайские моро-моро хореографически весьма напоминают яванские танцы-пантомимы, что говорит, возможно, о контактах Филиппин с индуизированной Явой).
Литературной основой моро-моро нередко служили произведения филиппинского балладного эпоса — куридо (корридо) и авит. Как замечает современный филиппинский исследователь Б. С. Медина, «авит написан обычно двенадцатисложным размером и исполняется в темпе анданте, поведение его персонажей не выходит за пределы возможного, в то время как в корридо используется, как правило, восьмисложный стих и они поются в темпе аллегро, герои же их преимущественно оказываются участниками фантастических приключений».
Приведенная классификация, несомненно, позднего происхождения, в обиходе оба термина нередко сталкиваются, и анонимную, как большинство произведений этого жанра, восьмисложную поэму «Птица Адарна» называют то куридо, то авитом.
Рассматривая состав произведений, относящихся к этим жанрам, мы обнаруживаем среди них ряд произведений на библейские сюжеты или на сюжеты из житий («Адам и Ева», «Саул и Давид», «Святая Рехина», «Святая Ана»), дидактические поэмы и даже одно землеописание.
Однако большинство авитов и куридо посвящены бранным подвигам и любовным приключениям, совершающимся храбрыми и высокородными героями в отдаленных экзотических странах, будь то Франция, Арагон, Греция, Москобия или какая-нибудь вовсе не существующая Бребания.
Разнообразные поэмы — «Бернардо Карпио», «Семь инфантов Лары», «Альмансор», «Клодовео», «Персибаль», «Роберто эль-Дьябло», «Бланка Флор» — связаны с испано-европейским эпосом или со средневековыми рыцарскими романами, что заставляет именно здесь искать истоки филиппинской эпико-героической традиции.
Толчком к формированию филиппинских авитов и куридо послужили, по-видимому, испанские средневековые романсы, лиро-эпические песни, «разлившиеся», по словам Р. Менендеса Пидаля, по всем морям и землям, по которым протянулась испанская империя, и включившие в себя «романы о Тристане, Ланселоте, Дидоне и Энее, об Александре Великом, о Прокле и Филомеле, Тарквинии и Лукреции, Парисе и Елене и другие, в которых получила отзвук новеллистика Средних веков и эпохи Возрождения».
В этих романсах христианизированным филиппинцам импонировало многое — сюжетика, как можно полагать, типологически близкая их собственному героико-авантюрному эпосу; ослепительный европейский антураж — мраморные лестницы дворцов, шелк и бархат одежды, золотая насечка рыцарских доспехов; пафос борьбы с «неверными» — исламизированными обитателями Минданао и островов Сулу, ставшими врагами христианизированных филиппинцев; простота изобразительных средств и, наконец, песенная форма исполнения, которая напоминала филиппинцам способ исполнения их собственных эпических поэм.
В итоге пройдя, возможно, стадию устного бытования, испанские романсы возродились в виде авитов и куридо на ряде языков народов Филиппин.
При этом они обрели иное метрическое обличие с нерегулярным первое время размером, колеблющимся от восьмисложного к одиннадцатисложному и во многом близким размеру малайских пантунов и шаиров. В то же время они стали сентиментальнее и дидактичнее, более метафоричны и аллегоричны по языку, чем их европейские прототипы.
В результате авиты и куридо по существу обрели вид произведений филиппинского фольклора, о чем красноречивее всего говорит, может быть, обилие эпических «общих мест», переходящих из одной поэмы в другую (описание ссоры героя и его сюзерена, внешности героя и героини и т. д.).
Трудно сказать, распространялись ли филиппинские авиты и куридо в списках или только исполнялись устно. Во всяком случае первые их публикации относятся лишь к концу XVIII в.
Но в это же время появляется все больше авторских произведений. Ряд куридо (например, знаменитые «Бернардо Карпио», «Родриго де Вильяс», «Десять пэров Франции»), а также несколько моро-моро («Междоусобная война в Гранаде», «Зачарованная королева, или Насильственный брак» и др.) связываются с именем Хосе де ла Круса (Хусенга Сисиу, 1746—1829), видного тагалоязычного поэта XVIII в. Хусенг Сисиу оставил после себя несколько лирических стихотворений — явление редкое для филиппинской литературы XVIII в.
Одно из стихотворений Сисиу — «Кольцо любви» — интересно тем, что оно, по мнению некоторых исследователей, напоминает утонченное стихотворение-загадку — поэтический жанр, весьма популярный в тагальском фольклоре:
О, как жаль пропавшей любви!
Ведь кольцо, упавшее в море, не вернешь!
Если бы тебе было суждено найти его,
Я подождал бы, пока наступит отлив.
Мягкую насмешку над аксиомами христианской религии содержит другое лирическое стихотворение Сисиу:
Не разочаровывай меня, говоря,
Что ты должна спросить совета у родителей.
Разве Христос не предложил
Рая Димасу, хотя у него тоже были отец с матерыо.
(Димас — один из разбойников, распятых вместе с Христом).
К началу века относится творчество первого тагальского поэта — Пелипе де Хесуса. Он отходит от макаронической поэзии предшествующего периода. Дошедшее до нас оригинальное произведение этого поэта представляет собой стихотворное приложение к тагальскому переводу «Повести о Варлааме и Иоасафе» (1712).
Эта пространная (в 46 катренов) поэма написана восьмисложным стихом, столь характерным для народной поэзии аустронезийцев, и содержит высоконравственные советы и рекомендации читателям романа. Свободно и непринужденно поэт пользуется тагальским языком со всем его метафорическим богатством для выражения достаточно новой для его земляков и современников христианской морали.
Кроме известных поэтов (П. де Хесуса, Х. Сисиу, А. Сорильи), очевидно, были и другие. Так, к середине XVIII в. относится сочинение (опубл. 1895) монаха-августинца Франсиско Бенкучильо (1710—1776) «Искусство тагальской поэзии» (1759). К сожалению, оно пока не изучено.
Картина филиппинской литературы XVIII в. была бы неполной, если бы мы умолчали о немногих прозаических произведениях того периода. Как и в XVII в., продолжают переводиться на местные языки сборники молитв (новены), катехизисы, библейские притчи. Особый интерес в этом потоке духовной прозы представляет собой, однако, упоминавшийся тагальский перевод «Повести о Варлааме и Иоасафе», сделанный миссионером Антонио де Борха (выдержал два издания — в 1708 и 1712 гг.).
Ясное, спокойное, хотя и изобилующее длиннотами произведение Антонио де Борхи может рассматриваться как первая попытка нащупать стиль новой тагальской прозы, получившей дальнейшее развитие лишь в следующем веке. Следом за тагальским переводом «Повести о Варлааме и Иоасафе» в свет выходит илоканское переложение того же произведения, выполненное Аугустином Мехией.
В 1734 г. впервые была издана средневековая бисайская дидактическая поэма «Лагда» (переиздана в 1746) — правила поведения молодежи, написанные на языке лейте-самар и восходящие к испанским оригиналам.
Следует отметить и самые значительные лингвистические работы того периода. Именно в в этих трудах зафиксированы образцы филиппинского фольклора (пословицы и поговорки, легенды, сказки, песни, загадки).
К таким исследованиям относятся грамматики тагальского языка Гаспара де Сан-Агустина (изд. 1703, 1787), Себастьяна де Тотанеса (1745, 1796, 1850, 1865) и знаменитый «Словарь тагальского языка» Хуана Хосе Носеды и Педро де Сан-Лукара (1754, переизд. 1832 и 1860).
В XVIII в. в филиппинской литературе возникают такие эпико-драматические жанры, как пасьон, куридо, авит, подготовившие прогресс филиппинской литературы в XIX в.
 |
 |
Великая французская революция и наполеоновские войны не прошли бесследно для Нусантар...
|
 |
|
Длительное время малайская литература XIX в. характеризовалась как литература, находя...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
