Характеристика «Повести временных лет» Нестора – статья раздела Повесть временных лет, Литература Древней Руси, Литература. Правила и другая полезная информация онлайн

Текстология.ру

Литература

Литература Древней Руси

Повесть временных лет

Характеристика «Повести временных лет» Нестора

Новгородское летописание втягивалось со второй половины XI в. в сосредоточенный в Киеве процесс летописания общерусского. Объединение летописных сводов было предпринято киево-печерским монахом Нестором (ок. 1113), создателем крупнейшей летописи — «Повести временных лет».

Потребности развивающегося государственного самосознания ставили перед летописью проблемы, которые Нестор обозначил в ее заголовке: «...откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть».

Для определения происхождения Руси и ее места в мировой истории летописец должен был пересмотреть традиционную схему феодально-генеалогического древа народов, корни которого уходили в библейское предание.

К решению этой проблемы Нестор пришел через осознание единства происхождения восточнославянских племен и их родства с теми народами, которые объединялись под именем «славян». Он создал «балканскую» теорию славянского этногенеза, которая в XIII—XIV вв. распространилась во всей славянской историографии, в том числе чешской и польской.

Нестор добавил славян к балканским иллирийцам («Иллюрик, Словене...»), которые в составе европейских народов, согласно генеалогии, почерпнутой из «Хроники» Георгия Амартола, были потомками внука Ноева Иафета и после «вавилонского столпотворения» перешли из Малой Азии в Европу. Затем, по Нестору, «сели суть словене по Дунаеви», откуда и пошло их дальнейшее расселение.

Отношение летописца к прошлому Руси было проникнуто эпическим пафосом. Он воссоздавал в оригинальной манере русского летописного рассказа общеизвестные в его время эпические предания.

Развивая мысль о том, что княжеская власть установилась на Руси до призвания трех братьев-варягов (Рюрика, Синеуса и Трувора, только первый из них — лицо историческое), летописец разработал более ранний традиционный для некоторых народов сюжет о трех братьях, в данном случае Кие, Щеке и Хориве, которые вместе с сестрой их Лыбедью основали Киев.

По-видимому, это предание типологически соотносится с армянской исторической легендой, записанной в «Истории Тарона» (IV—VII вв.), о Куаре, Мелтее и Хореане и городе Куаре в стране Палуни.

Дружинное предание о гибели князя Олега Вещего, отвергнувшего предсказание волхва о смерти от собственного коня и наступившего на череп его — «и выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу» (912 г.), — видимо, перешло в скандинавские саги и претворилось в сказание о гибели норвежского витязя Орвара-Одда от его коня Факси.

Рассказы летописи о мести княгини Ольги древлянам за убийство ее мужа Игоря насыщены фольклорными мотивами многих народов. Осадив древлянский город Искоростень, Ольга потребовала от горожан вместо дани по три голубя и по три воробья от двора.

По ее приказу птицы были отпущены с привязанным к каждой из них зажженным трутом и, вернувшись в свои гнезда, сожгли город. Подобные рассказы изложены Титом Ливием в повествовании о Ганнибале, в исландской саге о Харальде Суровом (зяте Ярослава), в монгольской летописи о Чингисхане.

Летопись была насыщена эпическими преданиями, тесно связанными с отечественной исторической действительностью. Таков дружинный рассказ о князе Святославе Игоревиче, который «легъко ходя, аки пардус [гепард], войны многи творяше. Ходя воз по себе не возяше, ни котъла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше... И посылаше к странам, глаголя: „Хочю на вы ити“» (964 г.).

От этих рассказов веяло духом языческой старины. Когда мать Святослава, княгиня Ольга, вернувшись из поездки в Византию уже христианкой, советовала ему «бога познать», он отвечал: «Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моа сему смеятися начнуть» (955 г.).

Для стиля летописания характерна прямая речь героев, нередко и живой диалог. Образцом для позднейших княжеских речей служила образная речь Святослава к дружине перед битвой с превосходящими силами византийцев: «Уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу. Да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми, мертвыи бо срама не имам...» (971 г.).

Главной темой летописания была тема Русской земли, ее единства и могущества. Эта тема получила различные формы выражения: эпическую и публицистическую.

По представлениям летописцев, история вершилась по воле божьей деяниями князей, а эти деяния оценивались так или иначе в зависимости от того, насколько они отвечали государственно-патриотическим идеалам эпохи. Отдаленное прошлое отражалось в эпически-идеализированных повествованиях о первых князьях.

Современная действительность получила в летописи острые нравственно-политические оценки, в которых осуждались княжеские феодальные раздоры, начавшие со второй половины XI в. угрожать целостности империи.

Летописцы тщательно собирали материалы, относящиеся к этой теме. В завещании Ярослава к его сыновьям уже звучит призыв к единству: «И будете мирно живуще. Аще [если] ли будете ненавидно живуще, в распрях [...] то погыбнете сами, и погубите землю отець своих и дед своих, юже налезоша [устроили] трудомь своимь великым» (1054).

Когда феодальное расчленение Киевской Руси стало признанным фактом, общерусские государственные идеи стали проявляться в летописи еще более ясно. На княжеском съезде в Любече говорилось: «Почто губим Русьскую землю, сами на ся котору [раздор] деюще? А половцы землю нашю несут розно, и ради суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою...» (1097).

Тема обороны Руси от половцев связывалась в летописи не только с протестом против междоусобной борьбы князей, но и с оценкой положения крестьян, страдавших от набегов внешних врагов.

В зависимости от темы и жанра летопись каждый раз по-разному, но всегда живописно отражала различные обстоятельства исторического прошлого и современности. Примером сказочно-анекдотического повествования может служить вошедший в летопись рассказ о том, как осажденные печенегами жители Белгорода обманули врагов, показав им, что взять их измором невозможно.

Белгородцы вставили в один из колодцев кадку с киселем, а в другой — с медом. Они угостили печенежских послов этими яствами, заявив им. «Почто губите себе? Коли можете престояти нас? [...] Имеем бо кормлю от земле». Князья печенежские «подивишася» и «въсвояси идоша» (997 г.).

Наряду со множеством церковно-книжных цитат летопись пользовалась народными поговорками и пословицами, которые, например, характеризовали военные отношения: «Мир стоит до рати, а рать до мира»; «Толи не будеть межю нами мира, елиже камень начнет плавати, а хмель грязнути [тонуть]».

Некоторые пословицы намекали на политические обстоятельства: «Не идеть место к голове, но голова к месту»; «Аще ся волк в овця ввадит, то выносит все стадо, аще не убиют его» — так объяснили древляне Ольге причину убийства ими князя Игоря, обложившего их чрезмерной данью.

«Повесть временных лет», как и продолжающее ее летописание, занимает очень высокое место в средневековой хронографии. Широта исторического и политического кругозора, осознание родства славянских народов, понимание государственных интересов Киевской Руси, стремление осмыслить современность при помощи сопоставления ее с прошлым, высокий патриотический пафос — все эти особенности выделяют «Повесть временных лет» среди хронографических памятников в плане идеологическом.

В отношении литературно-стилистическом особенностью «Повести временных лет» является ее многожанровая и многостилевая структура, охватывающая все богатство изобразительных средств древнерусской письменности.

Она вобрала в свой состав дружинно-эпические предания, записи устных исторических рассказов и родовых легенд, народно-сказочные повествования, пословицы и поговорки, воинские повести и повести о феодальных преступлениях, библейские изречения, фрагменты переводных сочинений, рассуждения о пользе книг, поучения церковные (Феодосия) и светские (Владимира Мономаха), жития первых русских святых (Бориса и Глеба), произведения ораторские (речь философа о греческой вере, речи князей), записи государственных договоров (договоры Олега и Игоря с Византией) и политических завещаний (завещание Ярослава), и т. п.

Благодаря универсальности своего содержания и богатству стилистических средств древнерусская летопись отличается от западноевропейской хронографии меньшей исторической схематизацией излагаемого материала, а также не столь односторонней придворно-феодальной или церковной тенденциозностью.

Если западноевропейская и византийская хронография при наличии многих художественно-литературных жанров весьма тщательно разрабатывались как особый вид письменности, то древнерусская летопись, напротив, стремилась совместить задачи исторического, публицистического, религиозно-нравоучительного и литературного повествования.

Важнейшей особенностью летописи, сближающей ее с византийской хронографией (на греческом языке) и отличающей ее от других европейских (латинских) хроник (в том числе и от славянских — чешских, польских), был ее национальный язык — в основе своей древнерусский с элементами старославянского. Написанная живым и образным языком «Повесть временных лет» была доступной и интересной книгой для чтения на протяжении всей истории Древней Руси.

История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.

Свидетельство об изучении темы

Если Вы изучили представленную тему, то можете получить Свидетельство, подтверждающее изучение теоретических материалов в рамках тематического курса «Литература: Литература Древней Руси» по теме «Характеристика «Повести временных лет» Нестора».

Другие статьи по теме: