Предназначенность драмы для воспроизведения перед широкой публикой обусловливает не только ее формальные (структурные) черты («театральная» укрупненность образов, их броскость и гиперболичность). Как известно, драма выполнит свое предназначение только в том случае, если она, будучи поставлена на сцене, окажется в состоянии активно воздействовать на публику как таковую, на массу присутствующих как целое. Драматическому произведению, говоря иначе, подобает выступать носителем содержания, доступного и внятного весьма широкому кругу воспринимающих искусство людей,— воплощением мыслей и чувств, способных взволновать и объединить зрителей.
Театрально-драматическое искусство поэтому неуклонно противостоит всякого рода камерности, кружковой и групповой узости, элитарности. Оно проявляет себя как целеустремленно-демократическое по самой своей сути, а в высоких, классических проявлениях становится важнейшим фактором национального единения. «Если бы мы дожили до национального театра, то мы бы стали нацией», — утверждал Ф. Шиллер. Драматическое произведение, успешно выполняющее свое призвание, сродни в этом отношении образцам традиционного народного эпоса, которые непосредственно воплощали помыслы и волю исполнителей и слушателей как единой, целостной среды.
Применительно к творчеству Островского об этом убедительно говорит А. И. Журавлева. Великий русский драматург, по ее мысли, видел и изображал жизнь «в формах, доступных простонародному сознанию», что сделало его произведения явлением, близким эпосу: «Быть у всех на устах, быть как пословицы — это, можно сказать, первая задача, которую Островский совершенно открыто ставит перед своими пьесами, и прежде всего комедиями... Текст Островского обладает каким-то почти физическим качеством заразительности, запоминаемости... Это и есть форма устного бытования в эпоху письменной литературы». Думается, что подобного рода «эпичность» присуща всякому значительному драматическому произведению. Это должно учитываться при их анализе.
Установка театрально-драматического искусства на непосредственную адресованность широкой публике и общезначимость содержания сказывается в склонности актера прямо обращаться к зрителям в опорных эпизодах исполняемых ролей. Знаменательно суждение М. П. Максаковой, прославленной певицы и замечательной оперной артистки, об исполнении любимой ею роли Любаши, героини «Царской невесты» Римского-Корсакова: в кульминационных вершинах оперы надо впрямую обращаться к слушателям, взывая к их сочувствию. Зрителю и в самом деле нужен «наш человек на сцене», как выразилась А. И. Журавлева, т. е. для театра насущна ситуация слиянности зрительного зала с чувствами и мыслями, которые выражают актеры-персонажи.
Это душевное единение людей сцены с массой зрителей и стимулирует драма как своим содержанием, так и самой своей структурой, а прежде всего — монологически обращенным началом ее речи, которые и создают общую для автора, актеров, зрителей, персонажей эмоциональную атмосферу. Таковы и партии античного хора, и тирады резонеров в классицистических трагедиях, и комедийно-фарсовое балагурство на публику, и задушевные высказывания героев реалистических пьес, как бы ждущих сострадательного отклика публики (например, финальные эпизоды «Дяди Вани» и «Трех сестер» Чехова), и, наконец, зонги в современном эпическом театре, наследующем традицию Брехта.
Так вырисовывается отличие межличностной коммуникации в театрально-драматическом искусстве от того, что имеет место в лирике и «романизированных» повествовательных жанрах, которые в современной культурно-художественной ситуации предназначены для чтения «про себя».
Данные словесно-художественные формы сопряжены с контактом писателя и читателя, находящихся как бы наедине друг с другом. При этом романная проза ориентирована на такой «диалог» автора и героев с читателем, который располагает последнего к «взвешиванию» всяческих за и против, к индивидуально-инициативному отклику на их позиции, мысли, переживания, поведение.
Лирика же (и этим она ближе драме) предполагает прямое эмоциональное приобщение к миру автора: читатель вступает с поэтом в непосредственный и тесный контакт, в задушевности которого одна из причин особого обаяния лирического рода литературы. Театрально-драматическое искусство тоже властно стимулирует духовное единение, слияние творящих и воспринимающих, но это единение (в идеальных вариантах) обретает здесь массовый, непосредственный характер.
Глубинная, органическая связь театрально-драматического искусства с ситуациями непосредственного единения широкого круга людей придает ему колорит праздничности. На ранних этапах существования сценические представления, как известно, были включены в состав массовых обрядовых празднеств.
В Новое время упрочился театр профессиональный, городской, действующий регулярно, в специальных помещениях и, естественно, оторвавшийся, от календарной праздничности. Но спектакли на время сценического представления уводят зрителей от будней и погружают в другой мир. Комедийные спектакли воплощают в себе праздничную веселость и смех; сценические представления трагедий, мистерий и подобных им высоких жанров согласуются с праздничной ритуальной торжественностью, с атмосферой просветляющего очищения, которое издавна обозначается термином «катарсис».
Приход человека в театр поныне ощущается и переживается им (в соответствии с многовековой традицией, обычно не осознаваемой) как своего рода праздник. На подобные умонастроения публики так или иначе ориентируются драматурги. Цель спектакля — достигнуть эмоционального подъема, без чего, но словам польского социолога К. Жигульского, не может быть настоящего праздника как формы «обновления и подтверждения ценностей коллективной жизни».
Творение драматурга и спектакль, созданный на его основе, друг от друга во многом отличаются. Сценическое представление, являющее собой творческую интерпретацию драматического произведения, обладает максимумом чувственной «явленности», как зрелищной (пластические рисунки ролей, мизансцены, декорации), так и слуховой (интонации актеров, музыкальное сопровождение действия, шумовые эффекты). Театр как синтетическое искусство опирается на «фактуру» едва ли не всех видов художественной деятельности.
В противоположность сценическим, чисто словесные образы драматического произведения являются невещественными, лишенными зрелищной и слуховой «плоти» (что характерно для литературы в целом). К тому же художественный язык драмы (в отличие от обстоятельно и пространно живописующего языка повествовательных жанров, в частности — романа) эскизен, как бы графичен, ибо здесь воссоздаются только высказывания персонажей по ходу действия. Поэтому и сам художественный смысл драмы, не закрепленный повествовательно-авторской речью, значительно чаще, чем это бывает в эпических жанрах, оказывается неопределенным.
Драматические произведения открывают широчайший простор не только для зрительного воображения, но и для раздумий об авторской позиции и исследовательских гипотез. Среди творений литературной классики, имеющих репутацию загадочных, не случайно вспоминаются прежде всего драмы. «Философы и поэты, классицисты и романтики, литературоведы и психиатры — кто только не искал в софокловском „Эдипе” ответа на свои вопросы, подтверждения своих взглядов на движение всемирной истории, на способность постижения мира, на сущность человеческой природы!» — пишет исследователь древнегреческой драматургии. То же самое можно сказать о «Гамлете» Шекспира, авторский замысел которого И. Анненский назвал прихотливым, и о «Фаусте» Гете, побудившем философов XX в. к раздумьям о судьбах европейской культуры Нового времени.
В этом ряду правомерно назвать и пьесы Чехова. Драматург как бы приглашает «обычных» читателей, деятелей сцены и ученых к созданию собственной версии его творений. И, в частности, перевод драмы как словесно-письменного произведения в интонационный и зрелищный ряд знаменует опыт разгадывания ее многозначности, неопределенности, «подтекстового» смысла.
В прочтениях литературных произведений драматическим театром созидательно-творческие начала выражены более явственно и броско, чем в художественном чтении или в музыкальном исполнительстве. Словесный текст (помимо того, что ему придается интонационно-голосовая ощутимость) здесь сопрягается с пластическими рисунками исполняемых ролей, декорационной живописью, режиссерскими мизансценами.
Спектакль драматического театра, говоря иначе, неизменно включает в себя «несловесную» образность, специфически театральную. И она, эта зрелищная образность, равноправна и равнозначна речевой образности, созданной драматургом. Опираясь на опыт Художественного театра, В. Г. Сахновский писал, что в основе спектакля — два взаимосвязанных, но не тождественных один другому текста: писательский и режиссерский. Поэтому интерпретация драмы актерами и режиссером — это в значительной мере новое произведение.
Отношения между драмой и созданным на ее основе сценическим произведением не сводимы к какой-либо схеме. С одной стороны, самоочевидны и неоценимы преимущества театра перед словесными текстами в силе эстетического воздействия на публику. С другой же стороны, спектакль до известной степени лишает нас возможности свободного освоения образов и «смыслов» драмы. Он резко сужает границы деятельности воображения, ассоциирования, домысливания. Как бы властью магнетизеров актеры и режиссер навязывают зрителям свою версию драматического произведения.
Спектакль обладает большей эмоционально-смысловой определенностью, чем произведения иных видов искусства (в том числе эпических жанров литературы). И у него куда меньший диапазон прочтений (как исследовательских, так и зрительских), нежели у произведения литературного, что порой вызывает у людей, чутких к словесному искусству, недоверие к театру. Знаменательны слова И. Анненского, что в качестве читателя ом рисует в воображении Гамлета, «невозможного ни на какой сцене». Критик отмечал, что ему важно пользоваться литературным текстом «без театрального комментария, без навязанных и ярких, но деспотически ограничивающих концепцию поэта сценических иллюзий».
Хализев В.Е. Драматическое произведение и некоторые проблемы его изучения / Анализ драматического произведения — Л., 1988 г.
 |
 |
Современных режиссеров нередко упрекают в том, что они не считаются со смысловой «многогранностью» драмы. А ...
|
 |
|
1. Идейно-художественный смысл заглавия пьесы. Заглавие вводят в произведение любого ...
|
 |
|
21.11.2024
Исполняется 330 лет со дня рождения великого французского мыслителя, писателя и публи ...
|
 |
|
26.11.2024
Информация – одна из главных составляющих жизни человека. 26 ноября «День информации» ...
|
